— А я еще на показ Юрия Дашкова хочу.
— Туда уже идут.
— Кто?
— Послушай, дорогая, здесь я командую парадом. И если ты хочешь освоить эту профессию, для начала о «хочу» забудь. Есть редакционное задание — действуй. Здесь главное — руку набить, создать себе репутацию и обзавестись знакомствами.
— Ладно, я пошла.
Наташа направилась к выходу.
— Иди. Но послезавтра чтобы тексты были. Я на тебя надеюсь.
Она ушла не простившись. Обиделась. Наверное, думала, что, как и папа, здесь все будут потакать ее капризам. Ничего. Пусть подуется. Здоровее будет.
Я, скинув имеющиеся новости, через час уехала в редакцию, чтобы начальствовать уже там. Родная редакция не преподнесла мне сюрпризов. Материалы были сданы на удивление быстро и четко.
Очень хотелось побыстрее собраться и поехать домой, закрыться от всех, залечь на дно. Но надо было еще зайти к Алине. Она сказала, чтобы я к ней заглянула в конце дня после сдачи номера.
— Видимо, я в тебе не ошиблась, — как бы между прочим сказала Алина. — Этот номер мне нравится. Честно.
— Спасибо. — Еще больше удивляло то, что я не прилагала для этого особых усилий. Все складывалось как бы само собой.
Мы еще немного поговорили, аккуратно делая комплименты. В итоге остались довольны беседой и друг другом.
Во время пресс-конференции раздался телефонный звонок. Мобильный звонил настойчиво и, как мне показалось, громче обычного. Это был Морозов.
— Привет! Ты сейчас где?
— На пресс-конференции. Думаю, минут через двадцать закончится.
— Сможешь потом заехать в театр?
— Что-то случилось?
— Долго рассказывать.
— Да, хорошо, я приеду.
— Тогда до встречи. Целую. — Голос Морозова был взволнованным, и одновременно в нем чувствовались железные нотки. Что произошло за эти сутки?.. Я была словно на иголках и смотрела на оратора, как на врага народа: сворачивай уже! А тот все говорил и говорил. Вспомнилось чье-то изречение, кажется, Довлатова: «Долго не кончать — преимущество мужчины, а не оратора».
Пресс-конференция была посвящена отечественной фантастике. Я особо не вслушивалась в разговор, но непроизвольно фиксировала перлы. Это давал о себе знать рефлекс, выработанный годами, и ничего с этим сделать было нельзя.
— Наконец-то нам представилась возможность вживую пообщаться с нашими любимыми произведениями, — вещал ведущий. Дальше была какая-то обычная болтология. Потом начали задавать вопросы. Один из них заставил меня обратиться в слух и на время забыть о своих проблемах.
— Что вы сейчас пишете? — спрашивал журналист у писателя.
— Книгу, — искренне отвечал тот.
— Какую?