— Да лучше бы он вообще не выходил! Оно мне надо было?
— Я теперь тоже так думаю.
— Но ты мне хотя бы мог позвонить? Мне эта радость никуда не упала, как ты понимаешь. Разгрести бы то, что есть.
— Зачем?
— Как это — зачем? Материал, если помнишь, все-таки мой. И я должна быть в курсе дела, я должна знать, что ты с ним сотворишь.
— Давай выйдем в коридор, не будем смущать человечество.
— Давай.
Но от того, что мы вышли в коридор, разговор менее напряженным не стал.
— Ты думаешь, мне легко? Мне и так вставили по первое число, не знал, как отмазаться.
— Это твои проблемы. У меня по твоей милости теперь забот хватает. Как бы это мои «великие» не увидели. А то потом проблем не оберешься. Репутация — вещь хрупкая.
— Да перестань ты!
— Знаешь что, дорогой, для тебя это, может быть, и не важно. Но я репутацию зарабатывала не один год и потерять все в один миг не хочу. На первый раз так и быть, живи безмятежно. Но подставишь еще раз, будешь оплачивать мне материальный ущерб. Сто баксов минимум.
— Ты с ума сошла? Откуда у меня такие деньги с нашими гонорарами?
— А мне это фиолетово. Мобильник ты себе на что-то купил и оплачиваешь, машину тоже. Сначала надо думать, а потом уже делать. И не надейся, что в следующий раз тебе все сойдет с рук.
— Ты говоришь, моральный ущерб. Ты не представляешь, как мне вчера не повезло. У меня разрезали сумку и вытащили все деньги, документы. Мне надо будет уйму удостоверений возобновлять.
— Повторяю еще раз для бестолковых: это не мои проблемы. Я тебе все сказала.
Мы проговорили почти сорок минут. Белов, похоже, подумал, что я с него и правда буду требовать деньги. Но мне он просто надоел. Надоел тем, что и информацию, и деньги из него приходилось выбивать. Потом, как выяснилось, деньги своих авторов, тех, кто поскромнее и не будет качать права, он просто присваивал. Или публиковал совместные материалы в других изданиях, но уже только под своей фамилией. В общем, как ни крути, а нашему сотрудничеству пришел конец. С одной стороны, я ощутила необыкновенную легкость, а с другой — меня искрило еще сутки, и в радиусе километра вымирало все живое. Даже кот лишний раз старался не попадаться мне на глаза, хотя, казалось бы, привык уже ко всему.
Среди звездного великолепия и голливудских улыбок я, как ни странно, чувствовала себя вполне комфортно. Хотя что же тут странного? Можно подумать, я никогда до этого не видела нарядных дам, щеголяющих многокаратными брюликами, и белозубых красавцев в смокингах. А уж сколько церемоний и всевозможных премий пришлось пережить — просто ужас! Но сегодня случай особый: на сцене сам Терминатор произносит пламенную речь. По-английски. И я, со своим «заржавелым» немецким, его прекрасно понимаю, хотя языка не знаю. Все хорошо. Просто лучше некуда.