Его чувства были глубже, серьезнее. Хаят была женщиной, с которой ему хотелось прожить всю жизнь. Он ощутил жгучую потребность оказаться глубоко внутри нее. В нем вспыхнуло пламя плотского голода, требовавшее утоления.
Приковав к себе взгляд Хаят, Мераб шагнул ближе. Он намеревался выжечь в ней свое клеймо страсти, заставить ее примириться с тем, что она принадлежит ему, распалить в ней такую же первобытную алчность, которая терзала его самого.
С этой молчаливой клятвой юноша потянулся к Хаят, лишил ее последнего средства прикрыть наготу и заключил в объятия. Бесконечно долгое мгновение Мераб просто прижимал к себе возлюбленную, позволяя смешаться холоду тел и жару взглядов.
Он мог покорить ее тело, в этом он не сомневался, но столь же сильно он хотел приковать к себе и ее сердце.
Его собственное сердце гулко забилось в груди, и Мераб склонился, чтобы нежно поцеловать Хаят. Это было сладкое соитие даже не губ, а дыханий, не передававшее и тысячной доли дикой страсти, опустошающим вихрем терзавшей его тело. Однако, когда их губы наконец встретились, юношей овладело совершенно новое чувство. Он понял, что не просто вожделеет ее. Сейчас он готов был подарить весь свой мир, отдать всего себя ради счастья этого соединения.
Не отрываясь от сладких губ, Мераб потянул Хаят к огромному ложу, усыпанному лепестками роз, и упал на него, увлекая ее с собой.
Девушка блаженствовала в объятиях любимого, чувствуя, что ее тело создано для него. Изнывая от плотской жажды, она отвечала на жаркие поцелуи Мераба, судорожно обнимая его; очертя голову она бросалась в водоворот его ласк в поисках обещанного наслаждения.
Безусловно, ошибкой было состязаться с Мерабом в силе любви, но Хаят не смогла отказать себе в удовольствии побороться с ним еще и еще. Она хотела его с такой сокрушительной силой, что ей самой становилось страшно.
Когда желание разгорелось до безумного, невыносимого жара, Мераб снова завладел инициативой, навалившись на девушку. Подняв руки возлюбленной над головой и прижав их к подушкам, он притиснул свой восставший жезл страсти к средоточию ее желания и, услышав в ответ стон наслаждения, приподнялся над ней. Тело Хаят жадно открылось, и Мераб глубоко вошел в него.
Задыхаясь, она подняла голову, чтобы посмотреть на любимого в золотом свете открытого огня, на прекрасное лицо, потемневшее сейчас от всепоглощающего желания.
— У меня нет сил сопротивляться этому водовороту, когда я с тобой, — судорожно прошептала Хаят.
— О прекрасная, — почти хрипя от едва сдерживаемого вожделения, ответил Мераб. — И у меня тоже нет сил бороться с тобой.