В горшечном ряду поймали вора. Два дюжих дядьки волокли его к доводчику. За ними, голося, бежала растрепанная баба.
Вдалеке послышались удары колотушки по медному щиту. Это шли биричи. За уличным шумом Аленка не расслышала, о чем они оповещали, но ей почему-то стало страшно, и она прижалась к плечу притихшего Карпуши.
Зато Радко чувствовал себя в этой суматохе как щука в реке. Привстав в телеге, он громко покрикивал на лошадь и, размахивая кнутом, смело погонял ее через плотное людское море.
— Куда прешь? — вдруг набросились на него мостники. — Аль очеса застило?
Один из мужиков, распалясь и крепко ругаясь, схватил лошаденку под уздцы.
— Сворачивай к Медным!..
— Но-но, покрикивай! — огрызнулся Радко.
Лошадь попятилась, и телега уперлась в лозняковый тын. Тын накренился, покачнулся; медведь, привязанный к задку, замотал головой, зарычал. Из избы выскочил хозяин-гончар. Руки его по локти были в маслянистой желтой глине.
— Тын-то не опрокиньте! — кричал он.
Пришлось слезать с телеги и разворачивать ее руками. Никитка придерживал лошадь, чтобы не дергала, Карпуша приманивал испугавшегося медведя.
Собравшиеся вокруг люди спрашивали:
— Никак, скоморохи?
— Скоморохи! — гордо отвечал Радко.
— Князей забавлять приехали?
— Бояр тешить?
— И девка ваша?!
— Ужо попотешу бояр,—. благодушно заверял мужиков Радко.— Приходите заутра на торг.
— Придем.
Дальше ехали боковыми, более тихими улицами и переулками. Дорога здесь не была выстлана бревнами, как у Золотых ворот, и трясло поменьше. Зато колеса почти по ступицу проваливались в грязь.
Недолго покружив, остановились у невысокой избы, наполовину вросшей в землю. Из избы доносился гул множества голосов.
Никитка хорошо знал это место. Камнесечцы часто наведывались сюда после тяжелого трудового дня.
— Посидите, скоро вернемся,— сказал Радко, и они с Никиткой вошли в избу.
Там над узенькими оконцами плавал тяжелый медовый дух. На лавках вдоль длинных скобленых столов, заставленных ендовами, мисками с капустой и пареной репой, со щами и кашей, сидели друг подле друга мужики — бородатые, раскрасневшиеся, хмельные. Два оборванца валялись у самого порога. На одного из них чуть не наступил Никитка. Оборванец мыкнул и откатился под стол.
Радко прошел через всю избу, раздвигая тяжелые лавки, к печи, возле которой высился у большой дубовой бочки широкоплечий детина. Детина доставал черпаком из бочки мед и разливал его по ендовам.
— А, Радко приехал,— приветствовал он скомороха.— Издалека нынче?