— Бессовестный нахал! — ответила она с довольным видом. Она оглядела его статную фигуру. — Ты выглядишь очень хорошо — по крайней мере, ты выглядел бы, если бы не вырядился в этот костюм! Когда я была девушкой, ни один джентльмен не мог и подумать о том, чтобы отправиться наносить визиты, не напудрив волосы! Ваш дедушка перевернулся бы в гробу, если бы увидел, до чего вы все дошли — эти узкие пальто, стоячие воротнички и ни кусочка кружев ни вокруг шеи, ни на манжетах! Если ты можешь сидеть в этих обтягивающих ноги бриджах, или панталонах, или как вы их называете, — садись!
— О да, я могу сидеть! — ответил мистер Бьюмарис, расположившись на стуле напротив. — Мои панталоны, как и дары тети Кэролайн бедным, связаны, и поэтому они прекрасно приспосабливаются к моим желаниям.
— Ха! Тогда я скажу Кэролайн, чтобы она связала тебе пару к Рождеству. Она будет в истерике, потому что я в своей жизни не видела большей ханжи!
— Вполне возможно, мэм, но так как я уверен, что моя тетя не посмеет вас ослушаться, как бы ни была оскорблена ее скромность, я должен просить вас не делать этого. Вышитые шлепанцы, которые она прислала мне к прошлому Рождеству, меня и так уже достаточно потрясли. Интересно, что она думала по поводу того, что я буду с ними делать?
Герцогиня хихикнула.
— Боже помилуй, она не думает! Тебе не следует делать ей дорогих подарков!
— Я посылаю вам, мэм, очень дорогие подарки, — пробормотал мистер Бьюмарис, — но вы меня никогда не упрекали за это!
— Нет, и не собираюсь. У тебя и так уже денег намного больше, чем тебе нужно. Что ты принес мне на этот раз?
— Абсолютно ничего — если только вы не увлекаетесь дворняжками.
— Терпеть не могу собак, а также кошек. У тебя не меньше пятидесяти тысяч в год, а ты не принес мне даже букета цветов! Ну ладно, хватит об этом, так зачем же ты приехал, Роберт?
— Я хотел спросить вас, мэм, могу ли я стать сносным мужем.
— Что? — воскликнула ее светлость, выпрямившись в кресле и ухватившись тонкими, унизанными перстнями пальцами за подлокотники. — Не собираешься ли ты сделать предложение девице Дьюсберри?
— О Боже, нет!
— А, так это уже другая идиотка сохнет по тебе, да? — сказала ее светлость, у которой были свои способы узнавать о том, что происходит в мире, из которого она удалилась. — Кто на этот раз? Ты скоро слишком далеко зайдешь, попомни мои слова!
— Думаю, что уже зашел, — сказал мистер Бьюмарис.
Она уставилась на него, но прежде чем она успела заговорить, в комнату вошел дворецкий, сгибаясь под тяжестью герцогского подноса, который ее светлость категорически отказалась передать теперешнему герцогу, во-первых, потому, что это была ее личная собственность, а во-вторых, потому что ему не следовало жениться на женщине, как та томная дурочка, которую он выбрал в жены, которая вызывала у его матери такую боль в животе. Этот впечатляющий поднос Хэдли поставил на стол, в то же время бросив на мистера Бьюмариса многозначительный взгляд. Мистер Бьюмарис кивнул ему в ответ и встал, чтобы налить вина. Он подал своей бабушке бокал, скромно налитый до половины, и она сразу отпила глоток, поинтересовавшись, не считает ли он, что она уже не в силах держать в руке полный бокал.