Андрей украдкой наблюдал за ним, видел, что Рябушкин прежний, что все осталось по-прежнему, и ему хотелось кричать от злости и отчаяния, Чаще приходили на память слова Веры. Может, она и права? Может, отступиться, забыть? И писать очерки о хороших людях, получая удовлетворение для самого себя. И тогда, может, вернутся дни, прожитые сразу после армии, когда мир, окружавший его, к которому он рвался целых три года, казался прекрасным и идеальным. Но, думая так, часто ловил себя на улыбке — далеко до идеального мира. Показаться таким он мог только после армии, после тяжелой службы, тоски по дому. Возврата в те дни уже не будет.
А Крутоярово жило своей жизнью, простой и будничной, накапливая дни и годы, добавляя их к длинной и пестрой своей истории. Отсчет ее начался с высочайшего царева повеления искать в землях сибирских железные и иные руды. И вот потянулись телеги, нагруженные рудой, заскрипели с рудного Алтая к медеплавильному заводу Кабинета Ее Величества, кареты заводского начальства стали помелькивать, а потом подступило время, когда на Оби загудели, задымили трубами, захлюпали деревянными лопастями первые пароходы.
Что случалось в больших городах и по всей земле, стороной Крутоярово не обходило. Повидало оно и раскольников, страшных в своей крепкой вере, повидало оно на своем заводе, как на своем горбу, ученых немцев со сморщенными узкими губами и с презрительным взглядом на все, что их здесь окружало. Повидала крутояровская глушь и бунтовщиков, пошедших против царя. Не прошла мимо ни одна война, какая бы в России ни случалась.
Огненным валом прокатились революция, гражданская война. А в последнюю войну, самую злую и памятную, пригоняли сюда жалких и худых немцев под охраной пожилых солдат. Они рубили лес, говорили «Гитлер капут» и робко смотрели на баб, работавших рядом, прося глазами хотя бы кусок хлеба.
Иная сердобольная, глядишь, и отламывала, на нее товарки по-матерному ругались, а она смущенно отвечала: «Тоже ить люди».
В Испанию, в Китай, на Кубу и в Африку уходили с крутояровской почты посылки с нехитрыми вещами, потому что там было очень уж худо в разные времена. И тут не всегда сладко было, ну да мы привычные.
И получалось, что не с краю, не на обочине дороги стояло Крутоярово, а на самой что ни на есть середине, на самом перекрестке, где все ветры дуют в лицо.
Чем дальше шли годы, тем быстрей, словно подстегивали ее, менялась жизнь. Вот уж легковые машины на крутояровских улицах никого не удивляют, вот крутояровцы, которые лет двадцать назад по четверо суток добирались до города и, как говорится, тележного скрипа боялись, теперь ездят отдыхать на курорты к морю и за границу в дальние страны.