– Но зачем? А, вы снимаете порчу и сглаз…
– Маша Карпенко умрет, – перебила его Лученко. – У нее перелом основания черепа. И это не несчастный случай, а убийство.
Глеб и бесшумно подошедшая Жанна остолбенели. У Лиды от изумления вытянулось лицо. Это был специальный шоковый прием – чтобы привести людей в «рабочее» состояние или, по крайней мере, заставить себя слушать, Вера выражалась стремительно, без обычных осторожных «подводок» к проблеме: «видите ли», «так сказать», «я полагаю», «я это точно знаю, потому что…»
– Какое вы имеете основание… – нараспев начал было Глеб, но его прервала Жанна:
– Кто вы такая, чтобы нас подозревать?! Как вы смеете!
На какое-то мгновение Лиде Завьяловой стало неудобно. И что ей взбрело в голову приводить сюда Лученко?! Если б ее не было, может, все бы обошлось!.. Не зная, как разрулить ситуацию, она решила попросту улизнуть, пусть сами разбираются. Но не успела. В комнату вошел мужчина высокого роста, крепкого сложения и неторопливых движений. Загорелое лицо оттеняли коротко стриженные седые волосы. Одет он был небрежно-дорого: не заправленные в брюки концы рубашки выглядывали из-под тонкого джемпера, скрывая полноту фигуры. В помещении сразу стало тесно.
Доктор Лученко мысленно окрестила вошедшего «олицетворение недоступности», потому что лицо его было как будто наглухо захлопнуто для окружающих. Он сказал тихим голосом, не поднимая глаз:
– Представьте меня.
– Вячеслав Демьянович Голембо, – торжественно произнесла Жанна.
– Наш хозяин, – добавил Сорока.
Несмотря на «закрытость» лица вошедшего, оно показалось Вере смутно знакомым. Через секунду она его, как всегда, вспомнила.
– Я вас узнала, – сказала Вера.
– А я вас нет, – произнес Голембо, присаживаясь.
– Это потому, что я не олигарх и меня не показывают по телевизору. Лученко Вера Алексеевна, врач, психотерапевт. Мы говорили по телефону.
Режиссер картинно поднял брови:
– Но Вячеслав Демьянович всего один раз выступил в «Экономическом вестнике» в позапрошлом году! Как вы могли запомнить?..
– Теряем время, – с досадой сказала Лученко, которая запоминала всех и всегда: такова уж была особенность ее памяти. Она обратилась к «хозяину»: – Значит так. Ту проблему отложим пока, займемся этой. Вы хотите знать, кто совершил преступление? Или вас интересуют только вложенные в проект деньги?
– Давайте по порядку, – недовольно сказал Голембо, не желая играть по навязанным правилам. – Преступление – слишком громкое слово. Чтобы его произнести, должны быть основания.
– Вот именно! – подтвердила Жанна-директор, подражая интонациям своего руководителя. С его приходом она совершенно успокоилась.