Селия обвила руками его шею и прогнулась ему навстречу.
— Я тоже… тоже никогда не думала, что мои мечты… что это так чудесно… — бормотала она, ощущая в себе его плоть. — Никогда не думала… никогда…
Он с трудом сдерживал себя, мечтая, горячо желая одновременно с ней почувствовать радость завершившейся страсти.
Так и произошло. А потом они лежали рядом, тяжело дыша, прижимаясь друг к другу, с ощущением радостной, нерасторжимой теперь связи. Потом она, прерывисто дыша, забилась в конвульсиях, вызвав и у него последние судороги. Его залил такой поток чувств, что он не мог больше отрицать истину.
— Я люблю тебя… — прошептал Джексон. — И я всегда буду любить…
— Это правда? — так же шепотом осведомилась она, уткнувшись ему в плечо.
— Не сомневайся. — Джексон приподнялся и поцеловал ее в губы. — Я люблю тебя, милая.
Ее лицо просветлело, но потом она увидела его взгляд, не отрывающийся от нее, и медленно, в раздумье проговорила:
— Я думаю, ты хочешь услышать те же слова от меня?
У него захватило дух, но он вопросительно поднял брови и с легкой, едва уловимой улыбкой в голосе проговорил:
— Все еще собираешься мучить меня за то утро?
— Может быть. — В ее глазах сверкнули озорные искорки.
— Тогда мне придется придумать что-нибудь особенное, чтобы заставить тебя мне поверить, — медленно произнес он и потянулся к шнурку колокольчика.
— Нет, ты не осмелишься! — воскликнула она, нахмурясь, и засмеялась, когда Джексон другой рукой обнял ее.
— Ты меня любишь? — спросил он и помахал шнурком над ее головой.
— Может быть, — поддразнила она. — Немного. Ты все еще считаешь меня избалованной?
Она потянулась к шнурку, но он поднял его выше.
— Возможно, не более избалованной, чем другие красивые женщины, которые идут на все, чтобы заполучить обожающих их мужчин.
— Ну вот. Теперь ты перемежаешь комплименты с оскорблениями. — Она посмотрела на него из-под опущенных ресниц. — Значит, ты меня обожаешь?
— Очень. Очень. — Он выпустил из руки шнурок. — И еще: я не считаю тебя избалованной. Если бы я когда-нибудь в этом засомневался, моя тетушка быстро разубедила бы меня.
— Твоя тетушка?
— Я рассказал ей все… ну, не все, конечно, но главное. Сначала она сказала, что я самый неловкий из всех мужчин, собравшихся делать предложение, потом объяснила и одобрила твои действия тем утром.
— Я думаю, что полюблю твою тетушку. — На ее губах заиграла озорная улыбка.
— Я в этом уверен. Вы с ней похожи, просто две горошины из одного стручка. — Он некоторое время размышлял, стоит ли ему продолжать, но потом решил, что ей следует знать все: — Как выяснилось, ты была права по поводу моего сходства с дядей. У меня… м-м… был долгий разговор с тетей Адой, и, похоже, дядя Уильям был… не тем, за кого я его всегда принимал.