Джексон сам не мог понять почему, но его мало заботила победа над Селией. Для него куда важнее было опередить трех поклонников девушки, чтобы те не добились ее поцелуя.
«Ну, так добейся этого сам».
Он нахмурился, глядя, как все остановились, чтобы перезарядить ружья. Чепуха. Но если ему удастся победить, он поведет себя с ней, как с леди. Для Девонмонта успех означал возможность просто покрасоваться перед остальными. Лайонел уже попробовал ее губы и теперь рассчитывал во второй раз поцеловать ее покрепче. А Басто, нежно державший ее руку, этот проклятый высокомерный дьявол…
Джексон вполголоса выругался. Он ведет себя как ревнивый идиот. Все так, он действительно ревнует, но не к конкретному человеку. Он просто не хочет, чтобы Селия совершила непоправимую ошибку.
Когда она попыталась отказаться от охоты, Джексон понял, что она всерьез помышляет о выборе одного из этих типов в мужья. Ясно, она думала, что у слабой барышни больше шансов получить мужа.
Джексон полагал, ей не следует притворяться. Претенденты на ее руку должны видеть настоящую леди Селию, а не барышню, играющую какую-то странную роль. Впрочем, лично для него все трое были полными глупцами, неспособными увидеть ее в истинном свете.
И разве она не понимает, что брак, заключенный не по любви, обречен на неудачу?
К сожалению, не понимает, поскольку ослеплена желанием доказать, что ее бабушка ошибается в ней. Поэтому он приложит все силы, чтобы расстроить помолвку с людьми, которые ее совершенно не заслуживают. Даже до того, как он узнает их подноготную.
— Я вижу, вы не новичок в охоте на куропаток, мистер Пинтер, — окликнул Джексона Лайонел, перезаряжая ружье.
— Дядя несколько раз брал меня на охоту, — объяснил Джексон.
Загонщики подняли еще одну стаю куропаток. Когда птицы взлетели, раздались выстрелы. Джексон снова попал.
Соперники собрали трофеи. Стоунвилл установил срок соревнования — два часа. Джексон не знал точно, сколько прошло времени, но по высоте солнца определил, что заканчивался первый час охоты.
Представив себе груду убитых им птиц, он вообразил, в каком восторге будет тетя, получив возможность приготовить столь изобильный ужин.
— Вашего дядю звали Уильям Норрис, и он был мировым судьей? — спросил Джексона Стоунвилл, когда они снова двинулись по полю.
— Да. Его друзья любили охотиться. Иногда и я принимал участие в таких забавах.
— А я слышала, вы стреляете только в людей, — бросила Селия, шагавшая с другой стороны от него.
— Мне нечасто приходится стрелять при исполнении моих обязанностей. Но все же, не отрицаю, иногда пользуюсь пистолетом. — Он искоса взглянул на нее. — Но в отличие от вас, миледи, я не бравирую им.