Домой ехали в стареньком пассажирском поезде, темно-синем, времен Великой Отечественной, с глубокими мягкими сиденьями и разными излишествами типа полированных столиков в коридоре и виньеток из сверкающего желтого металла в купе и туалетах, в более новых поездах благополучно изжитыми.
Веселая компания полностью заняла два купе. Чтобы не скучать, ходили друг к другу в гости, тихонько пели песни под гитару. Проводница, разбитная Надюша в обтягивавшем форменном костюмчике почти неприличной длины, вернее, коротковизны, несколько раз заглядывала к ним, предлагая то одно, то другое, но даже Сергей, безнадежный любитель женских прелестей, на нее не клюнул, уж слишком откровенно она навяливала свое подержанное тело всем встречным — поперечным.
Геннадий, привольно развалившись на верхней полке, настойчиво убеждал Илью, лежащего напротив, не сидеть дома оставшиеся от отпуска три недели.
— Я тебе серьезно говорю — поехали с нами! Представляешь, как Люда будет тебе рада! — в ответ на смешок Сереги и его намек на крепкую шведскую семью, перегнувшись, погрозил тому увесистым кулаком. — Да мне с тобой даже по ночам можно будет ходить купаться! А то жена и сама не ходит, — видишь ли, в темноте медуз не видно! — и меня не пускает: вдруг я ночью на путану наткнусь, собьюсь с пути праведного и обратно уже не вернусь! А с тобой мы хоть все ночи напролет будем в море сидеть, она и слова против не скажет! Ты же в понимании наших жен высокоморальноустойчивый, пример для нас, грешных!
Сергей поднялся со своей нижней полки, посмотрел сначала на одного, потом на другого. Прищелкнул пальцами и насмешливо отверг возможность Зайцева поехать на юг.
— Что ты, Генка! Малыш же все деньги мамочке отдает, у него ни гроша за душой нет. Потому и не курит, потому и не пьет, что не на что. Не говоря уж про остальное-прочее! — и ехидно оскалил желтоватые от курева зубы.
Илья задумался.
— Но ведь с билетами сейчас напряженка? Мне что, на ковре-самолете вас догонять, что ли?
Михаил, читающий отставленную кем-то в купе бульварную газетку, с шумом свернул ее и заверил друга:
— Да какой разговор! Устрою! Уедешь на том же поезде, что и Генка. Для проформы оформим кем-нибудь из обслуги, чтобы контролеры не вязались, и проедешься бесплатно!
Сергей скорчил скорбно-завистливую мину и исключительно для успокоения расшатанных нервишек схватил со столика последний бутерброд.
— Да уж, Зайцеву сам Бог велел ездить зайцем!
Через четыре дня Илья с Костей, нагло подкинутым ему родичами под предлогом оздоровления ребенка и Генка с семейством уже жили в небольшом домике на берегу Черного моря, недалеко от Туапсе. Домик принадлежал гостеприимной Людмилиной тетке и много лет служил дачей для всей родни.