Несомненно, она была очень сильным гипнотизером, я сразу почувствовал все возрастающее напряжение во всем теле. И неожиданно, к месту ли, нет ли, вспомнил гоголевского философа Хому Брута с его: «Нет, голубушка! устарела», обращенным к ведьме. Однако Хома все же потерпел временное поражение — сначала ведьма его одолела и оседлала. Я не мог себе такого позволить.
Мне было очень трудно. На стороне моей противницы стоял опыт тех, кого называют колдунами, чародеями, магами, опыт многих веков, который она изучила, приспособила к себе. Не стоило сомневаться в том, что она обладала способностью считывать всю информацию, внесенную в человека, и не только ту, о которой он помнил. Все забытое, спрятанное в недосягаемых, казалось бы, глубинах памяти, все страхи, все воспоминания, начиная с того момента, когда был сделан первый вздох в этой жизни, или еще раньше, когда ему, будущему человеку, передавались радости и тревоги матери.
Ладно, но ведь когда-то мне удалось ее перехитрить. Она ведь не видела меня тогда в Дубках. Или притворялась, что не замечает?
Я взглянул ей в глаза и прочел в них неуверенность. И тут словно кто-то подсказал мне — а, может и в самом деле подсказал? Время словно замедлилось. Я уподобился шахматисту, который может сделать три-четыре хода за то время, пока его партнер делает один. Феномен, известный мне по боевым схваткам, когда противник мог просто не заметить моего движения из-за его быстроты. Я наносил удар, а противник видел, что я стою на месте, однако какая-то невидимая сила поражала его в солнечное сплетение, в подбородок. Я мог сделать шаг по направлению к нему, а ему казалось, что это он сам неверно оценил дистанцию или излишне приблизился ко мне.
Как получилось, что я смог не поддаться этой женщине с внешностью то ли армянки, то ли грузинки, и проникнуть в ее память, получить некоторую информацию от нее? Я ни за что не смог бы объяснить это ни себе, ни кому-либо еще на языке общепринятых символов и понятий. Либо я «само обучился» за очень короткий, просто исчезающе малый для этого отрезок времени, как делают «умные» машины, либо кто-то здорово помог мне.
Женщина смотрела мне в глаза и, похоже, не могла оторваться, даже если бы очень хотела это сделать. И руку она не могла убрать с моей руки, сухую и горячую руку с длинными, гладкими пальцами.
Я смотрел в ее черные глаза. Где-то внутри их была целая вселенная, со своими законами, понятиями, установившимся порядком. Как человек, которому позарез нужно отыскать маленький абзац в толстенной, набранной мелким шрифтом книге, я лихорадочно носился по бескрайним просторам ее мира, отыскивая ответы на мучившие меня вопросы. Многого я так и не смог найти. Или не смог понять смысла того, что нашел. Не знаю, сколько это продолжалось, только когда я вернулся в обычное свое состояние, то почувствовал бес-конечную усталость. Казалось, я не смогу не то что подняться из кресла, но даже вытащить свою руку из ее руки. Я сделал усилие над собой, подтянул руку к себе. И в тот же момент в меня словно влился мощный животворящий поток. Я чувствовал, как с каждой секундой становлюсь все более сильным и свежим. Предметы обретали неестественную четкость, казалось, я в состоянии рассмотреть их внутреннюю структуру, понять, как из атомов составляются молекулы, а молекулы в свою очередь, образуют знакомые, привычные вещи.