— Я слышал, вы большой путь проделали, — сказал он. И беззвучно рассмеялся. — Надеюсь, вы слышали колокольчик моего ослика. На моего ослика надет настоящий серебряный колокольчик. И иногда я позволяю носить его одному ослику, иногда — другому.
Он с достоинством надел шляпу и по-воробьиному задрал свой крючковатый нос.
— Вы куда направляетесь? К подножью холма?
Отвечать пришлось Томасу, потому что Джозеф с любопытством уставился на человечка, соображая, где мог его видеть раньше.
— Мы собираемся устроить привал на берегу, — объяснил Томас. — Половим рыбу и искупаемся, если море спокойное.
— Мы уже давно слышали ваш колокольчик, — сказал Джозеф. — Где-то я раньше вас видел.
Внезапно он в смущении замолк, так как понял что в действительности до того вообще никогда не видел старика.
— Я живу правее, на плоскогорье, — сказал старик. — Мой дом стоит на высоте в пятьсот футов над уровнем моря, — он выразительно кивнул. — Пойдёмте со мной. Вы увидите, как высоко он находится.
Он смолк, и загадочная дымка сомнения подёрнула его глаза. Взглянув на Томаса, он затем пристально посмотрел на Джозефа.
— Надеюсь, я смогу рассказать вам, — сказал он. — Знаете, почему я живу там, на утёсе? Я немногим об этом рассказываю. Вам я расскажу, потому что вы пришли, чтобы побыть со мной.
Он встал, чувствуя, что так лучше рассказывать о своей тайне.
— Я — последний человек, который видит солнце в западной части мира. Я вижу его совсем недолго, после чего оно уходит к кому-то ещё. В течение двенадцати лет я видел его каждую ночь. Если не было тумана или дождя, я видел закат солнца.
С горделивой улыбкой он посмотрел поочерёдно на каждого из них.
— Иногда, — продолжал он, — я езжу в город за солью, специями и табаком. Езжу я быстро. Я выезжаю после того, как солнце село, а возвращаюсь до того, как оно село снова. Сегодня вечером вы увидите, как всё происходит.
Он с беспокойством посмотрел на небо.
— Пора идти. Следуйте за мной. Я зарежу поросёнка, и мы зажарим его к обеду. Пойдём, следуйте за мной.
Почти бегом он начал спускаться по тропинке, за ним рысью побежали ослики, звучно зазвенел серебряный колокольчик.
— Пойдем, — сказал Джозеф. — Пошли с ним.
Но Томас попятился.
— Этот человек — безумный. Пусть уходит.
— Я хочу пойти с ним, Томас, — нетерпеливо сказал Джозеф. — Он не безумный и не буйно помешанный. Я хочу пойти с ним.
Томас испытывал животный страх перед безумием.
— А я — не очень. Если мы идём с ним, я заберу из кустов одеяла.
— Пошли, а то мы потеряем его.
Они вскочили на лошадей и через кусты, мимо высоких красных стволов деревьев, стали спускаться с холма. Старик шёл так быстро, что они увидели его только тогда, когда почти достигли подножья. Подзывая их к себе, он помахал рукой. Из ложбинки, где росли мамонтовые деревья, тропинка, миновав голый гребень холма, вывела их на длинную узкую площадку. Горы словно присели, опустив подошвы своих гигантских ног в море, и на коленях этих ног стоял домик старика. Всю площадку покрывали высокие заросли шалфея. Человека, который ехал по тропинке, из-за кустов нельзя было увидеть. За сотню футов от обрыва заросли исчезали, и на краю пропасти стояла бревенчатая хижина, покрытая густым мхом, сквозь который высокими пучками прорастала трава. Возле дома располагались тесный деревянный хлев, сарайчик, огород и клочок земли, засеянный кукурузой. Словно стремясь охватить все свои владения, старик развел руками.