— Зачем просить? — сказала она. — Вы же победители. Вам не надо просить. Ваши люди берут все, что им захочется.
— Мне этого не нужно, — сказал Тондер. — Я хочу по-другому.
И Молли засмеялась все также безжалостно.
— Вам хочется понравиться мне, лейтенант?
Он сказал просто:
— Да, — и поднял голову. — Вы красивая, теплая. У вас золотистые волосы. А я так давно не видел ласкового женского лица!
— А в моем лице вы видите ласку? — спросила она.
Он пристально посмотрел на нее.
— Хочу видеть.
И, наконец, она опустила глаза.
— Вы объясняетесь мне в любви, лейтенант?
И он с трудом сказал:
— Я хочу нравиться вам. Очень хочу. Я хочу прочесть это у вас в глазах. Я встречал вас на улице. Я следил за вами. Я запретил обижать вас. Вас никто не обидел?
И Молли спокойно сказала:
— Спасибо. Нет, меня никто не обидел.
Он говорил сбивчиво:
— Я даже написал про вас стихи. Хотите посмотреть мои стихи?
И она насмешливо спросила:
— А они очень длинные? Вам скоро уходить.
Тондер сказал:
— Нет, совсем коротенькие. Так, несколько строчек, — он сунул руку во внутренний карман куртки, вынул оттуда сложенный вдвое листок и протянул его ей. Молли нагнулась поближе к лампе, надела очки и негромко прочла:
Ты голубыми глазами
Так нежно следишь за мной.
А я молчу и мечтаю,
Тобою полон одной.
Она сложила листок и бросила его на колени.
— Вы сами это написали, лейтенант?
— Да.
Она сказала с легкой насмешкой:
— И посвятили мне?
И Тондер смущенно ответил:
— Да.
Она не сводила с него глаз и улыбалась.
— Это не ваши стихи, лейтенант.
Он тоже улыбнулся, как мальчишка, пойманный во лжи.
— Нет.
Молли спросила его:
— А вы знаете, чьи?
Тондер сказал:
— Да, это Гейне, «Mit deinen blauen Augen». Я всегда их любил, — он смущенно засмеялся. Молли подхватила его смех, и теперь они смеялись вместе. Потом он замолчал так же неожиданно, и глаза у него стали холодные и пустые. — Не помню, когда я смеялся так в последний раз, — сказал он. — Нам говорили, что здешний народ будет любить нас, будет восхищаться нами. Ничего этого нет. Нас ненавидят, — и сразу перевел разговор на другое, словно стараясь наверстать упущенное. — Вы такая красивая. Вы так же прекрасны, как ваш смех.
Молли сказала:
— Вы опять объясняетесь мне в любви, лейтенант? Вам скоро уходить.
И Тондер сказал:
— Может быть, я и объясняюсь в любви. Человеку нужна любовь. Без любви он умирает. У него все вянет внутри, и грудь становится как сухая доска. Я очень одинок.
Молли встала с качалки. Она бросила беспокойный взгляд на дверь, подошла к печке, потом вернулась обратно к столу, и лицо у нее стало суровое, глаза смотрели безжалостно. Она сказала: