— Я беру с собой Хуанито. Для тебя не будет места.
Бенджи обезоруживающе улыбнулся.
— Сяду сзади, — сказал он, перелез через сидение и уселся, наполовину свесившись за борт.
Несколько раздосадованные присутствием Бенджи, они двинулись в путь, стараясь держаться неровных следов, оставленных колёсами на дороге. Джозеф, обернувшись, наклонился через сидение.
— Тебе совсем нельзя пить, Бенджи. Ты же нездоров.
— Да нет, я просто хочу купить себе новые часы.
— Помни, что я сказал, Бенджи. Не хочу, чтобы ты выпивал.
— Я не проглочу ни единой капли, Джо, даже если она будет уже у меня во рту.
Джозеф не верил ему. Он знал, что уже через час после приезда Бенджи будет пьян, и нет ничего, что могло бы ему помешать.
Сиктоморы, растущие вдоль реки, уже начали сбрасывать свои листья на землю. Вся дорога была покрыта глубокими бурыми трещинами. Джозеф натянул поводья, лошади побежали рысью, и листья мягко зашуршали под их копытами.
Услышав голос Джозефа, донесшийся с крыльца, Элизабет поспешила подняться по лестнице наверх, чтобы иметь возможность снова спуститься вниз. Она боялась Джозефа Уэйна. С той поры, как он нанёс свой последний визит, она почти всё время думала о нём. Как она могла отказаться выйти за него замуж, даже если она терпеть его не могла? Ведь если она откажется, может произойти ужасная вещь — он может умереть, или, что тоже возможно, поколотит её кулаками. В комнате, перед тем, как спуститься вниз, она выставила для защиты все свои знания — алгебру, даты высадки Цезаря в Англии и Никейского собора, глагол etre.[6] Джозеф ничего подобного не знал. Вероятно, единственной известной ему датой был тысяча семьсот семьдесят шестой год.[7] И в самом деле, невежда. Она поставит его на место, как мальчишку-задаваку из школы. Пальцы Элизабет быстро пробежали по талии, изнутри расправляя складки на юбке. Она взбила волосы, ладонью потерла свои губы, чтобы вызвать прилив крови к их поверхности, и погасила лампу. Затем величественно вышла на крыльцо, где стоял Джозеф.
— Добрый вечер, — сказала она. — Я читала, когда мне сказали, что вы здесь. “Пиппа проходит” Браунинга. Вам нравится Браунинг, мистер Уэйн?
Он запустил дрожащую руку в свои волосы, сбивая аккуратно уложенный пробор.
— Вы уже приняли решение? — настойчиво осведомился он. — Сначала я должен спросить вас об этом. Я не знаю, кто такой Браунинг.
Он смотрел на нее не отрываясь такими жадными, такими просящими глазами, что все ее превосходство вмиг исчезло, а все доводы удалились восвояси.
Ее руки беспомощно шевельнулись.
— Я… не знаю, — сказала она.