Он сказал: «Минутку, дорогая, я побежал за Рамой», и выскочил из комнаты.
Рама, розовая от сна, снисходительно улыбнулась.
— Возвращайся к ней, — распорядилась она. — Я никогда не ошибаюсь. Началось чуть раньше, чем я думала. Пока всё идёт нормально.
— Но надо спешить! — настаивал он.
— Спешить не надо. Начинай водить её туда-сюда. Сейчас я пришлю на помощь Элис.
Забрезжил рассвет, когда две женщины с охапками чистых тряпок в руках пересекли двор. Рама сразу же взялась за дело. Элизабет, ещё не пришедшая в себя от острой боли, беспомощно смотрела на неё.
— Всё в порядке, — успокоила её Рама. — Всё так, как и должно быть.
Она послала Элис на кухню разжечь огонь и разогреть бак воды.
— Теперь, Джозеф, помоги ей встать, помоги ей ходить.
Пока он водил её туда-сюда по комнате, Рама стащила с постели покрывала, постелила в качестве подстилки стёганое одеяло и продела в петли на обоих концах бархатного шнура ножки кровати. Когда приступ боли подкатил вновь, они позволили ей посидеть на стуле с прямой спинкой до тех пор, пока он не прошёл. Элизабет пыталась сдерживать крики, но Рама, наклонившись к ней, сказала:
— Не держи это в себе. Не надо. Сейчас надо вести себя так, как чувствуешь.
Джозеф водил её взад-вперёд по комнате, обняв за талию, и поддерживал, когда она спотыкалась. Страх покинул его. Глаза его удовлетворенно поблескивали. Приступы боли учащались. Рама принесла из гостиной большие часы, повесила их на стену и смотрела на них всякий раз, когда подступала боль. А схватки всё учащались. Время шло…
Был почти полдень, когда Рама резко качнула головой:
— Теперь дай ей лечь. Теперь можешь уходить, Джозеф. Я буду держать руки наготове.
Сощурившись, он посмотрел на неё. Казалось, он был в трансе.
— Что значит «держать руки наготове»? — спросил он.
— Ну, значит, хорошо вымыть руки в горячей воде с мылом и коротко подстричь ногти.
— Я сделаю это, — сказал он.
— Пора тебе уходить, Джозеф. Некогда.
— Нет, — сказал он угрюмо. — Своего ребёнка я приму сам. Расскажи мне, что делать.
— Ты не сумеешь, Джозеф. Это не для мужчин.
Он посмотрел на неё, и его невозмутимость заставила её отступить.
— Это — для меня, — сказал он.
Как только рассвело, дети собрались снаружи под окном спальни, они стояли и, дрожа от любопытства, слушали слабые всхлипывания Элизабет. С самого начала заправляла всем Марта.
— Иногда они умирают, — сказала она. Хотя утреннее солнце пекло немилосердно, они не покинули свой пост. Марта установила правила.
— Первый, кто услышит, как закричит малыш, и скажет: «Я слышу!», получит подарок и первым подержит малыша. Так мне мама сказала.