— Давайте присядем, и вы объясните мне, что происходит и почему вы хотите покинуть наш дом.
Магнолия сделала рукой такой жест, словно хотела решительно отказаться, но потом, словно у нее не осталось сил ни на что, кроме повиновения, она слегка кивнула. Герцог сделал шаг вперед и поднял ее саквояж.
Не оборачиваясь, он направился в библиотеку. Магнолия шла за ним; она двигалась почти бесшумно, но герцог чувствовал, что она идет следом.
Герцог поставил саквояж на стол и повернулся. Увидев, что Магнолия в нерешительности остановилась в дверях, он спокойно и даже непринужденно произнес:
— Здесь довольно прохладно. Мне кажется, стоит разжечь огонь.
С этими словами он взял растопку с каминной полки, зажег ее от свечи на столе и, опустившись на колени, поднес к дровам.
Когда огонь разгорелся, герцог поднялся и увидел, что Магнолия по-прежнему стоит на пороге.
— Проходите и садитесь, — дружелюбно сказал он.
Она безмолвно подчинилась, а герцог тем временем зажег еще четыре свечи — по две с каждой стороны камина.
Когда Магнолия опустилась в кресло, герцог закрыл поплотнее дверь и уселся напротив своей супруги, по другую сторону камина.
В свете пламени ее лицо показалось герцогу чрезвычайно бледным. Глядя в огонь, она нервно сжимала и разжимала руки, лежавшие у нее на коленях.
Герцог знал, что тем самым Магнолия пытается скрыть от него, что они дрожат.
Воцарилось молчание. Герцог обдумывал, с чего начать разговор и как убедить Магнолию сказать правду.
Через некоторое время, убедившись, что Магнолия будет молчать, пока он сам не заговорит, герцог произнес:
— Вы только что сказали мне, что не имели ни малейшего понятия о том, куда направитесь. Если это правда, то что вы собирались делать одна в совершенно чужой вам стране?
— Я… мне казалось, что я смогу г-где-нибудь спрятаться… чтобы никто не смог… отыскать меня.
— Полагаю, под словом «никто» вы подразумевали меня?
— И… маму.
Она произнесла это так тихо, что он едва расслышал ее.
— Вы — замужняя женщина, и ваша мать не несет за вас никакой ответственности, — ответил герцог. — Вся ответственность ложится теперь на меня, и вам должно быть известно, какой сенсацией станет ваше исчезновение на следующий же день после свадьбы.
— Я… думала… вы будете рады.
Говоря это, Магнолия не отрывала взгляд от огня.
— Нет, я не был бы рад. Я был бы очень встревожен, взволнован и огорчен.
На щеках Магнолии вспыхнул слабый румянец. Герцог чувствовал, что она не верит ему, но тем не менее продолжал:
— Вы, конечно, понимаете, какой опасности подвергали себя?
Герцогу очень не хотелось подробно объяснять ей, что если у нее в саквояже действительно лежат драгоценности, то и его, и дорогой горностаевый плащ украли бы у нее раньше, чем она успела бы дойти до конца Парк-Лейна.