— Алло? — прошептала я.
В ответ раздались лишь треск и шипение.
— Сэм, вы меня слышите?
Телефон пискнул и разъединился. Я послала еще одну эсэмэс:
Я в большом доме на Грейсвуд-лейн, за тисовой изгородью. Он уехал, но вернется. Поторопитесь. А.
Внизу вонь чувствовалась намного сильнее. Мне не хотелось обследовать дом, но требовалось найти выход. Скоро должен был вернуться Колин, и я не испытывала никакого желания его встретить.
За спиной раздался все тот же звук — стон, переходящий в плач. Он казался ближе, чем раньше, но все равно где-то далеко. Все двери были закрыты, но, открыв ближайшую, я оказалась в большой кухне с деревянным столом, за которым виднелась дверь в сад на заднем дворе. В кухне было опрятно, но не слишком чисто, и вонь чуть усилилась. Я приближалась к ее источнику.
— Одри? — спросила я, а потом громче: — Одри! Вы меня слышите?
Ответа не последовало. Под ногами хрустели трупики мух, здесь их оказалось намного больше. В дальнем конце кухня расширялась, переходила в оранжерею, которая поворачивала за угол и соединялась с основной частью дома. Из коридора туда вела отдельная дверь — я подумала, что кому-то пришлось проломить стену, и сразу оборвала себя, поняв, что для подобных мыслей время совсем не подходящее.
И тут я увидела тело.
На этот раз оно лежало на диване, а не сидело в кресле, как Шелли Бертон, — почерневшие человеческие останки в грязной обвисшей одежде, с прилипшими к остаткам головы клочьями седых волос и кусками кожи. Вокруг дивана, если не считать мух, все выглядело как обычно — но то, что на нем лежало и когда-то было человеком со своими эмоциями, разумом и чувством юмора, разжижилось и растеклось, превратившись в вонючую массу.
Я долго смотрела на тело и не подходила ближе, зажав ладонью рот и нос, как будто это могло унять вонь, заглушить мои рыдания и крик ужаса. Мне хотелось бежать отсюда, из этого безумного места, где умирали люди и никто этого не замечал.
«Хватит. Спокойно, Аннабель. Возьми себя в руки».
Держась спиной к ярко освещенным окнам, выходившим на спутанную листву сада, я прошла еще к одной двери в дальнем конце комнаты. За ней, судя по виду, находилось нечто вроде подсобного помещения, где чувствовался другой запах — на этот раз не запах смерти, кое-чего похуже. Под вешалкой в ряд стояли резиновые сапоги, на длинном верстаке валялись пластиковые контейнеры, теннисная ракетка, какие-то тряпки в ведре, поднос с маленькими коробочками для стружки, веревка, цветочная лейка, аэрозоль от насекомых, пара садовых перчаток, сломанный ящик, груда старых тюлевых занавесок. Дальше виднелась задняя дверь, закрытая сверху и снизу на засовы, которые я расшатывала, пока они не поддались. Ключа в замке не было, и я уже поняла, что дверь заперта, но, когда я ее толкнула, она чуть сдвинулась. Я огляделась в поисках ключа, подумав, что те, кто здесь жил, оставили его где-то рядом, — и он действительно висел на крючке на ржавой цепочке среди паутины на оконной раме.