— Чего я зеваю? — сказал Сэм. — А ты чего зеваешь? Почему бы тебе его не побить?
— Я пришел вторым.
— Что вторым, что третьим — какая разница!
— Подумать только, нас побил Хьюберт Экли Третий! — сказал Сэм. — Стыд какой!
— Правильно, — сказал другой, — но тут уж ничего не поделаешь. Он просто бегает лучше нас, вот и все.
Тренер обратился к ним уже совершенно другим тоном:
— Ладно, ребята, пошевеливайтесь. Не такие уж вы молодцы, чтобы бить баклуши и задаваться. Возвращайтесь на старт и попробуйте еще разок.
Мальчики молча вернулись на старт, тренер дал команду, и они побежали снова. Потом тренер решил, что до соревнования им стоит пробежаться еще несколько раз. Как видно, ему очень хотелось, чтобы победителем остался Хьюберт Экли Третий.
Классная комната быстро наполнялась учениками. Учительница древней истории, старенькая мисс Хикс, ожидала последнего звонка и хоть какого-нибудь подобия тишины и порядка — это на ее уроках было сигналом к очередной попытке разрешить задачу воспитания юношества, а чаще просто развлечь мальчиков и девочек Итаки, которые учились пока в средней школе, но вскоре, по крайней мере теоретически, должны были вступить в жизнь. Гомер Маколей, обуреваемый чувством, близким к обожанию, не сводил глаз с девочки по имени Элен Элиот, которая шла от двери к своей парте. Без сомнения, эта девочка была самой красивой девочкой на свете. Кроме того, она была задавалой — Гомер не хотел верить, что это свойство ее характера было прирожденным или закоренелым. И однако, хотя он ее и боготворил, чванство Элен Элиот сильно омрачало его школьную жизнь. Следом за ней вошел Хьюберт Экли Третий. Когда Хьюберт нагнал Элен, они зашептались, что сильно раздосадовало Гомера. Раздался последний звонок, и учительница сказала:
— Хватит. Прошу потише. Кто отсутствует?
— Я, — откликнулся один из мальчиков.
Его звали Джо Терранова, и он был классным шутом. Четверо или пятеро проповедников веселого культа его личности, преданных ему душой и телом, сразу же оценили его грубоватую остроту. Но Элен Элиот и Хьюберт Экли кинули надменный взгляд на этих классных юродивых, на это дурно воспитанное отродье обитателей трущоб. В свою очередь этот взгляд так разозлил Гомера, что уже после того, как все перестали смеяться, он разразился деланным «ха-ха-ха» прямо, в лицо Хьюберту, которого презирал, и Элен, которую обожал. Затем он тут же накинулся на Джо:
— А ты помалкивай, когда говорит мисс Хикс.
— Ну-ка, брось свои глупости, Джозеф, — сказала мисс Хикс.
— И ты тоже, молодой человек, — добавила она, обращаясь к Гомеру.