Вернулась из похода по магазинам Ирина. Стояла, одетая, в дверях с каменным выражением лица. Ничего не слыша, никого не замечая, Крутов разливался соловьем.
— Нет, нет, я не выдержу нашей разлуки, я приеду к тебе. Завтра же. Нет, сейчас же, скажи только адрес!.. Ну, хорошо, хорошо, я подожду… Что, что, говоря громче, ничего не слышно… С мамой?.. — Тон Крутова сразу изменился — из развязно-интимного стал каким-то тревожно-неуверенным. — А что с мамой? Ничего, все нормально. А что может быть? Что, что?.. Ты ей звонила? Не отвечает? Странно… Ну, не знаю, может в отпуск уехала. Она ведь собиралась. Когда видел? Постой, дай сообразить. Сейчас вспомню… Позавчера! Нет, нет, в воскресенье. Видел и говорил. Да, разговор был нелегкий. Но я на все готов, лишь бы…
Нечаянно обернувшись, Кругов увидел пылающее неистовым гневом лицо Пуховой. Речь его сделалась односложной, прерывистой.
— Нет, не думаю… Хорошо, я узнаю… Не стоит так волноваться… Уверен — все будет в порядке…
Ирина вырвала трубку, хотела что-то крикнуть невидимой сопернице, но аппарат уже издавал протяжные гудки.
— С кем это ты так мило ворковал? — Высокая грудь Ирины бурно вздымалась, она тяжело дышала. — Опять с ней? С этой пигалицей писклявой? С этой желторотицей?
Глаза Крутова растерянно блуждали. В мозгу снова и снова вспыхивала навязчивая картина: удар головой… сползающее по стене тело… и этот стон…
«Неужели все-таки?.. И она лежит там мертвая… в пустом доме. И никто не знает… А Таня приедет только через неделю. Что делать? Что делать?»
— …Если я еще раз услышу! Если ты хоть раз еще посмеешь!..
До Крутова наконец-то дошел смысл слов, которые истерично выкрикивала Пухова. Он вскочил с дивана, схватил ее за плечи и стал бешено трясти.
— Прекрати сейчас же! Мне осточертела твоя дикая ревность. Я буду жить, как считаю нужным. Ходить, куда хочу, встречаться, с кем хочу. И довольно об этом. Хватит! Надоело!
Дом, где жила Соколова, Лихарев нашел быстро — когда-то он был здесь частым гостем. Дверь открыл Феликс — худощавый длинноногий подросток с живыми умными глазами.
— Дядя Юра! — обрадовался он. — Как давно вы к нам не заходили! Почему?
Юрий Глебович не ответил, и Феликс, интуитивно догадываясь, что эту тему затрагивать не стоит, больше вопросов не задавал.
— Проходите, пожалуйста. Мама скоро будет, она уже звонила.
В гостиной со стены смотрел прямым открытым взглядом отец Феликса — Кирилл Родионович Соколов. Под портретом была прикреплена красная подушечка с орденом Красной Звезды, полученным посмертно.
Юрий Глебович сел в кресло, Феликс пристроился рядом.