— Как — нету? — не удержалась от вопроса Катерина.
— Дак ведь в солдатах он был, прям с самых первых ден. С Василием Рословым ушли они. Тама вот на войне их обоих и порешили.
Над веками у Катерины косматые сумерки повисли при ясном дне, но успела возразить:
— А слух доходил, будто без вести они пропали?..
— Х-хе, без вести, — горько скривился Иван. — Как раз была такая бумага, кажись, в октябре, да вскоре потом другая пришла… В ей так и прописано, что побитые они. Сперва-то, видать, не разобрались тама начальники, либо не нашли их, побитых.
Подкосились у Катерины судорожно дрогнувшие ноги — свалилась на солому в сани.
— Катя! Катя! — встревожился Иван, не зная, что делать, и тряся ее за плечо. — Чего ты? Их тама вон сколь убивают ноничка, на всех и тоски не хватит.
Он уже стал оглядываться по сторонам — не позвать ли кого на помощь. Но Катерина открыла глаза, и тут же они стали заполняться слезами.
— Чего это с тобой, Катя, аль нездорова ты? Я тибе отвезу на квартеру. Ты где живешь-то?
Словно опомнившись, Катерина приподнялась на локте и, подавляя рыдания, горячо заговорила:
— Нет, Ванюша, никуда меня отвозить не надоть. Ты куда едешь-то?
— Да в колесные ряды заезжал — тележонка совсем развалилась у нас, — заказ тама сделал. К вечеру завтра приехать велели… Потом на Меновой двор сгонял. Теперь вот домой наладилси. Чего мине тута до завтрашнего вечера торчать?
— Ну, коль так, прокачусь я с тобой до Гимназической улицы, — согласилась Катерина, умащиваясь поудобнее возле него в соломе. — Не живу я здесь, Ваня. Проездом тут оказалась.
— А где ж ты живешь-то? — бесхитростно спросил Иван, трогая коня.
— Далеко я живу, за Самарой, в деревне. Да вот в Кургане побывать довелось, а теперь назад пробираюсь.
— Эт зачем же тебе в Курган-то понадобилось? — поинтересовался Иван и, как бы между прочим, добавил: — Не замужем ты еще?
— Да какое мне теперь замужество! А только ты не спрашивай ни об чем, Ваня, потому как ничего я сказать не могу, — снова прослезилась Катерина. — И прошу тебя Христом-богом, ни единой душе об нашей встрече не сказывай!
Иван осекся с вертевшимся на языке вопросом, однако ж не утерпел с другим:
— Эт отчего же такая тайность?
— Да какой же ты недогадливый-то, Ваня! Ведь слыхал, небось, что искали меня, как беглую каторжанку?
— Как не слыхать…
— Дак вот уж два с половиной года с тех пор миновало — попритихли все, успокоились. А скажи ты хоть одному человеку — ну, матери своей либо отцу — на другой же день весь хутор узнает. Там до наших дойдет, в Бродовскую, как пожар, перекинется. И взбаламутишь всех, снова искать примутся… Найти-то, скорей всего, не найдут, а мама небось умом рехнется. Понял?