— Вы очень красивая, — сказал он.
— Помолчи! Не перебивай. Так вот, я тебе хочу сказать, чтобы ты знал: между нами ничего быть не может. Не мо-ожет! Усвой это. Запомни. У меня никогда не было семьи, не было мужа, не было любовника. Я — старая дева. Так уж получилось.
— Не может быть! — он и в самом деле был очень удивлен таким её признанием и даже не совсем поверил, сразу посчитав, что она так говорит только потому, чтобы отвадить его; в его представлении старые девы должны были быть старыми, а она была цветущей молодой женщиной. — Вы обманываете!
— Нет. Это правда. И это мало кто знает. Только мои близкие подруги, а их в нашей школе нет. Я это потому так смело тебе рассказываю, потому что знаю, даже если тебе придет в голову посплетничать насчет меня и растрезвонить по всей школе то, что я тебе сейчас сказала, все равно тебе никто не поверит, никто не поверит, что я с тобой так откровенничала. Понял? Так что, можешь не трудиться и не сплетничать.
— Когда это я сплетничал? — обиженно спросил он.
— Не имеет значения. Я просто предупредила. Так вот, живу я с мамой, мужчины меня не интересуют, как, наверное, и я их, и мне хочется спокойно жить и работать. И чтобы такие прыщавые юнцы вроде тебя не путались у меня под ногами.
— Разве я прыщавый?
— Не имеет значения, — она замолчала, о чем-то думая, понимая, что короткий разговор этот все равно получился скомканным, недейственным и вряд ли произведет на него впечатление, потом, как бы самой себе тихо вздохнув, произнесла, глядя на портрет Лобачевского, — конечно, если в мои годы попадется хороший человек, можно и замуж выйти, я не против…
— А сколько вам лет? — спросил он.
— Я тебе уже сказала.
— Когда?
— Я почти вдвое старше тебя. Умножать умеешь? Кстати, тебе надо подтянуться по математике, не то грозит двойка.
Прозвенел в коридоре звонок.
— Все. Поговорили. Надо идти, — сказала она, поднимаясь из-за стола. — Ты все понял?
Он молча кивнул.
— Платок мой отдай, — сказала она.
— Не отдам!
Она помолчала с таким видом, словно устала от его нахального поведения.
— Ну и подавись им!
— Спасибо… Я тоже хочу вам кое-что сказать.
— Говори быстрее, мне уже пора.
— Я этого никому не говорил. Можете не верить, но… — он замолчал, вдруг почувствовав, как трудно сделать такое признание.
— Говори уж раз начал, — с досадой произнесла Нина Семеновна.
— У меня есть женщина. Я живу с ней уже больше года. Она старше вас.
Нина Семеновна вытаращила на него свои прекрасные глаза, в которых загорелись лукавые искорки недоверия.
— Врё-ёшь… — протянула она так мило, что у него забилось сердце.