— Прошу прощения, мадам. Уверяю вас, мои намерения честны и я умею уважать приличия.
— В данном случае речь не просто о соблюдении приличий, Томас. — Протянув руку, Кассандра дотронулась до его рукава в молчаливой мольбе. — Мисс Кейтс больше, чем прислуга. Мы чрезвычайно ценим ее. Ты знаешь, что дети ее обожают, и она обучает их так, как мы и не надеялись. А что до Марии… — Кассандра на миг отвернулась, и муж стиснул ее руку в своей, чтобы успокоить и поддержать супругу. — Она возвращает нам ее, шаг за шагом. Мы снова обретаем нашу дочь, Томас. Уверена, ты и сам заметил. Не будешь же ты таким эгоистом или распутником, чтобы поставить под сомнение будущее Марии?
Томаса тронуло это выражение любви и привязанности. Оно красноречиво свидетельствовало как в пользу его невестки, так и в пользу женщины, которая внушила такую любовь и привязанность. Катриона заслуживала не только того, чтобы ее ценили по заслугам. Она была достойна людей, которые никогда и никому не позволили бы обидеть ее. Но он не собирался ее обижать. Как раз наоборот.
— Кассандра! Я полюбил эту женщину, как только увидел. Я потерял ее. Думал, что она погибла. Проехал полмира, ища ее повсюду. И теперь, когда снова нашел, я ее не отпущу. Ни ради тебя, ни ради твоих детей, которые мне бесконечно дороги, потому что они моя семья. Так или иначе, но я заберу у вас вашу мисс Кейтс. И, откровенно говоря, я начинаю думать, что испробую любой способ, чтобы добиться своего.
— Полегче, Томас, — предостерег Джеймс. — Нет нужды так горячиться. Я бы первым пожелал тебе счастья, но тут есть кое-что, о чем следует прежде подумать. Как насчет обвинений, о которых ты говорил? Поджог и убийство, кажется? Как ты собираешься защитить ее от всего этого?
— Он уже сделал это.
Стоило Катрионе заговорить, и Томас оказался возле нее. Взял ее руку в свою, предлагая ей защиту. Так она могла смотреть в лицо хозяевам, сохраняя, насколько возможно, обычное спокойствие и самообладание. Лорд и леди Джеффри были на ее стороне — она слышала, как они распекали Томаса, пока она приводила себя в порядок. Но совсем другое дело — одобрить брак их брата с гувернанткой. Тем более что гувернантка, как выяснилось, назвалась вымышленным именем и скрыла некоторые неблаговидные факты своего прошлого.
Но леди Джеффри ее удивила.
— Смею ли надеяться, дорогая мисс Кейтс, — сказала она с робкой улыбкой, — что это означает ваше «да»?
Катриона не давала еще ответа по-настоящему, не дала и сейчас. И у нее не было намерения говорить настолько искренне, как того требовал правдивый, честный ответ, которого, несомненно, заслуживал Томас, — в присутствии виконта и виконтессы.