При упоминании садов и фонтанов мисс Роуэн покраснела, припомнив, возможно, свое вторжение в личное пространство хозяйки дома, и украдкой бросила на бегуму встревоженный взгляд. Но эта дама лишь улыбнулась, ни словом не обмолвившись о непрошеном визите, пока Мина продолжала щебетать.
— Вы должны войти в наш мир и увидеть его своими глазами, чего не дано Танвиру Сингху.
— Не дано? Тогда почему он сейчас здесь, если это не разрешается?
— Он может приходить по приглашению моей уважаемой матушки. Но зенана — место только для женщин. Сюда не допускаются мужчины, с их громкими голосами и грязью, которую они несут с улиц.
— Я знаю, когда мне следует уходить. — Сложив ладони, Томас поклонился. Но улыбка не сходила с его лица — улыбка, которая, как он надеялся, скажет Катрионе, что он уходит лишь потому, что его попросили, но не потому, что так хотелось ему самому. — Тебе нужно лишь послать за мной, когда твой визит подойдет к концу, мисс Роуэн. Я провожу тебя назад в резиденцию.
Ее щеки окрасил милый румянец.
— Благодарю, хазур.
— А тем временем, — подал голос полковник, деликатно кашлянув, чтобы привлечь внимание Томаса, — надеюсь, Танвир Сингх, вы отправитесь со мной в мои покои, где дамы не смогут мною командовать. — Поцеловав жену и дочь, наставник повел его из дома.
Томас сосредоточился лишь на том, чтобы не думать, чем сейчас может быть занята мисс Катриона Роуэн в обществе бегумы и Мины. Он уселся рядом с полковником на диван в его любимом убежище: в тени возле фонтана.
На сей раз полковник заговорил по-французски.
— Теперь, когда мне снова — хотя бы ненадолго — удалось завладеть твоим вниманием, я скажу, что прошлой ночью у меня с резидентом состоялся очень интересный разговор.
— Надеюсь, он прислушался к вашему совету?
— Терпение, Танвир Сингх. — Полковник Бальфур поднял взгляд к бледно-голубому небу, проглядывающему сквозь листву деревьев у них над головой, словно к бездонному источнику безмятежного спокойствия. — Он сокрушался из-за плохой работы своего отделения. Конкретнее — обвинял меня, бывшего начальника, в попустительстве бездействию и неэффективности.
— Что за черт! — вырвалось у Томаса по-английски: он почувствовал себя оскорбленным за друга.
Бальфур сделал предостерегающий жест.
— Он сказал мне, что пытается определить, какие административные функции отделения в Сахаранпуре можно передать на время жаркого сезона дальним постам, расположенным выше в горах. У меня не хватило духу сказать бедняге, что жара только начинается. — Бальфур усмехнулся. — Но к делу. «Вот, — сказал он мне со всей серьезностью, — в моих книгах значится человек, которого я ни разу не видел и кто, похоже, за много лет не сделал для компании ровным счетом ничего».