— И это все, что я могу дать, — сказала она без капли сожаления, будто бы констатируя непреложный факт. — Я не думаю, что тебе нужна хорошая хозяйка.
— Значит, ты можешь выполнять только две функции, так? Секс и играть роль очаровательной витрины.
— Ты говоришь, как Дэниел.
— К черту Дэниела!! — загрохотал Линк, вкладывая в слова все свое негодование. — Он тебе так говорил, а ты верила ему?
— Я не отрицаю, это правда.
— Следовательно, ты решила, что можешь со мной рассчитаться, только прибегнув к сексу?
Она выглядела сконфуженной, но постаралась говорить как можно спокойней.
— Но я действительно не могу вернуть тебе деньги.
— Мне хотелось бы знать, — жестко сказал он, — что заставляет тебя думать, что мне нужны деньги?
Она отрешенно посмотрела на него.
— Но… ты сделал для меня так много.
— И что же?
— А то, что я обязана тебе.
— Кто это сказал?
Она сконфузилась еще сильней.
— Никто и пальцем не пошевелит без своей выгоды.
— Неужели? Мудрость твоего Дэниела заключается в том, что существует цена на все и вся. Не так ли?
— Это не только его мудрость. Точно так же считал и мой отец.
— Так, — грустно пробормотал Линк. На сцене появился еще один инквизитор, который угнетал ее сознание. Ее собственный отец. О Боже. Эта женщина была лишена шанса на счастье. — Именно так считал твой отец?
Она в замешательстве пожала плечами.
— Он всегда говорил, что каждая вещь, как и человек, имеет свою цену. Если ты хочешь что-то получить, то плати в любом случае.
— И он учил тебя расплачиваться собственным телом? — прохрипел Линк. — Он толкал тебя на тротуар и сводничал?
Чандра стала белой как бумага. Он даже не ожидал, что может быть такая бледность.
— Я никогда… Я не поступала так…
— Бог мой, Чанни. Извини.
Линк присел рядом с ней, нежно взял за плечи. Он чувствовал себя ужасно, сознавая, что выплеснул свой гнев на ни в чем не повинную, женщину.
— Ладно, не будем об этом. Я знаю, что это не твоя вина. Просто я вне себя из-за того, что они, твой отец и твой муж, превратили тебя в какой-то манекен. Они видели в тебе только витрину, которую можно украшать, и постельную принадлежность, которой можно пользоваться. Попадись они мне сейчас, я бы разорвал их на куски.
Она непроизвольно всхлипнула. В этом отразилась боль и замешательство. Он крепче сжал ее плечи.
— Разве ты не понимаешь, что так не должно быть, Чанни? Ты умная женщина. Перед тобой открыты все дороги, и ты значительно сильней, чем сама о себе думаешь.
— Нет. Вот твоя сестра сильная, а я…
— Прекрати, — сказал он мягко. — Моя сестра выбрала свой путь, потому что этому способствовала наша мать. Но я знаю, что и ты не трусиха.