Некоторые биографы признают, что в тот момент этот брак был необходим Миллеру больше, чем Мэрилин: в то время он находился под пристальным вниманием Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности по обвинению в коммунистической деятельности и антиамериканской пропаганде. В его пьесе «Суровое испытание», посвященной процессу над Салемскими ведьмами, члены комиссии увидели намек на себя. Миллеру угрожали крупные неприятности — вплоть до суда, тюрьмы и отстранения от профессии, — но брак с Мэрилин, как считается, вывел его из-под удара комиссии, не посмевшей трогать супруга самой знаменитой женщины в стране. Если еще весной ему было отказано в заграничном паспорте, то теперь его как «мистера Монро» моментально выпустили из страны — правда, еще не один месяц постоянно вызывали на разбирательства и слушания. Известно, что она содержала его, пока он по разным причинам не мог работать, оплачивала лечение его отца и воспитывала его детей — Мэрилин сохранила с ними нежные отношения и после развода. Она всю жизнь любила детей и только в их обществе, как вспоминали все ее друзья, могла чувствовать себя счастливой — иметь собственных детей было ее самой страстной, но так и не сбывшейся мечтой…
Через две недели после свадьбы молодожены приземлились в Лондоне: они прибыли на съемки «Принца и хористки» — такое название обрела экранизация «Спящего принца», первый и единственный проект Marilyn Monroe Productions. В Англии Монро встретили с невообразимым восторгом: в аэропорт прибыли несколько сот репортеров, а в первую ночь под окнами Монро ее поклонники пели колыбельные. Но съемки фильма проходили тяжело: Мэрилин очень переживала, видя, что Оливье не считает ее за актрису. Хотя формально именно она — как глава компании — руководила съемками, именно ее мнением интересовались в последнюю очередь. Английские актеры, представители «высокой школы», злились на Монро за то внимание, которое ей оказывали журналисты, и срывали свою зависть, доводя ее до истерики придирками и мелкими уколами. В многочисленных интервью — через много лет — они вспоминали, как Мэрилин путала слова, отвлекала на себя внимание съемочной группы или просто мешала всем работать — а ведь это она оплачивала все съемки, это она организовала этот фильм. Даже Оливье, который поначалу гордился возможностью въехать в кассовое кино за спиной Мэрилин, потихоньку возненавидел ее: он даже во всеуслышание назвал Монро «занудной сучкой». Но все же были люди, оценившие шарм и естественность Мэрилин. Сибил Торндайк, одна из крупнейших английских актрис, потом вспоминала: «Оливье ужасно с ней ссорился, и я сказала ему: „Что ты волнуешься? Она знает, как ей играть. Это актриса с врожденной интуицией. Рядом с Мэрилин никто не будет на тебя смотреть. Ее манера игры и темп восхищают. Мы в ней отчаянно нуждаемся. Она — единственная среди нас, кто на самом деле знает, как играть перед камерой!“» А оператор картины Джек Кардиф вспоминал: «Я увидел максимально безупречную, требовательную и всегда „чистую“, открытую навстречу камере актрису, которая всегда работала профессионально».