Три десятка подростков против двух служителей стояли в полной готовности и смотрели, как Жоайе, на голову ниже своего противника, выламывал руку врага. Подмял его под себя и принялся со всего размаху бить Гэйба кулаком в лицо, не обращая внимания на визг поверженного и летящие брызги крови. Еще, еще и еще, пока мощная рука не оторвала его от поверженного и уже находящегося без сознания послушника.
— Э, какой волчонок, — сказал огромный воин, без особого напряжения удерживая Жоайе на вытянутой руке.
— Позвольте, — задыхаясь от бега, прохрипел Тирас.
— Передать вам? — наклонив голову, с удивлением переспросил воин. — Чего вдруг? Я забираю его себе.
— Это наш воспитанник!
— Да, я заметил, — опуская Жоайе на землю, с откровенным сарказмом сказал он. — Он в Храме крайне нужен. Не всех еще убил, и вы его со свету не сжили. Обойдетесь. Сколько он там должен? Пройдемте — решим вопрос, — беря железной рукой за плечо жреца, почти приказал. — Как раз такие мне и нужны, — сказал уже по дороге, почти волоча за собой Тираса. — Кто не проявляет доблести в обычной жизни, не сумеет правильно вести себя и в бою.
Строй воспитанников стоял, обалдев от происшедшего. Жоайе не просто первого забрали из Храма, еще и столь удивительным способом.
Да, Жоайе, я помню и твой урок. Настоящие мудрость и храбрость рождаются из сострадания. Нельзя всегда жить по расчету.
Свет…
Дверь открылась бесшумно, специально за этим следили, но головы с соломенных подушек поднялись моментально. Все двадцать семь. Полный набор школьников — самых младших в Храме. Возрастом от семи до тринадцати с лишним лет. Большинство здесь с Черной смерти, но случалось и позже попадать. Смерть не спрашивает мнения и забирает понравившегося, а случается, и просто отдают лишний рот на обучение.
Бривел театрально-красивым жестом похлопал по пузатой и тяжелой сумке. Денес криво ухмыльнулся. Блор, как всегда, изображал бесстрастность. Подумаешь, сумели залезть в кладовую и слегка ее почистили! Попадись они — и обычной поркой дело точно не закончилось бы. За что ребята себя предварительно и вознаградили от всей широкой души, не забыв основных правил: брать много нельзя, отовсюду по чуть-чуть, и при этом ни в коем случае не оставлять следов.
— Всем хватит, — гордо заявил Бривел.
Через секунды вся компания уже сидела на кроватях в нетерпеливом ожидании. Все они постоянно были голодны и бесконечно думали о еде. Слишком уж паршивым оказалось храмовое питание. Мысли постоянно заняты пищей. Она означала жизнь и возможность протянуть еще день, неделю, месяц. А то выходишь в возраст — и получишь право уйти. Или остаться, но на другой ступени.