– Гурий, – она облизнула растрескавшиеся темные губы, – можно я задам тебе один вопрос?..
Она спросила это так резко и жестко, по-мужски, не вкрадчиво, по-женски, не наивно, по-девичьи, что теперь отшагнул от нее он. Его черные маслянистые глаза обхватили ее лицо, по которому он скучал, ее грудь и бедра, по которым он томился, изругивая, костеря себя последними словами.
– Ну, спрашивай. От меня не убудет.
– Гурий, это ты убил ребят?
Жесткий голос, рубит его на куски. Просто казачка с шашкой наголо. Бедная девочка. Как ее тут здорово тряхануло. Не выдержала. А крепилась. Медсестра профи, как она хорошо держалась возле трупов. Сразу видно – к смертям приучена. Как она мертвого Андрона в мышцу накалывала, лошадиные дозы камфоры вводила. Думала – живой.
– А ты как думаешь, козочка?..
Он, скользкий и обтекаемый, привыкший насмешничать, скрывать, острить, – палец в рот не клади, оттяпает всю руку, – нагло и изящно ушел от ее прямого, жестокого вопроса. Растопырь карман шире, девчонка. Так тебе убийца и скажет, что это он убил. «Да, это я убил, вяжите меня!..»
– Я никак не думаю.
Она повернулась и пошла прочь, перекинув полотенце через плечо. Он не дал ей уйти так просто. Схватился за край полотенца. Рванул к себе. Она чуть не упала назад, затылком на камни.
– Ты идиот, Гурий! – Она вырывала полотенце у него из рук, он не отпускал. Она тянула к себе – он подходил, вися на полотенце, как на аркане. Она подтащила его к себе, задыхаясь, испепеляя взглядом. – Что ты от меня хочешь! Гуляй! Не приставай ко мне!
Жермон цапнул ее за локоть. Вдавливая пальцы в ее загорелую руку, грубо привлек к себе. Сжал ее плечи. Задышал ей в лицо, как пьяный.
– Ты с ним спишь, я знаю. Спишь! А со мной не захотела!
– Это мое право, Гурий. Извини. Иди в раскоп. Пусти, ты наставишь мне синяки на плечах.
Жермон выпустил ее. Мужчина и женщина, какая чушь. Все это благоглупости, на самом деле. Пчелиное роенье, мышиная возня, вечная игра в страсть бесстрастной природы. Вот вернется он в Москву и надерется всласть в своей сауне, попарившись, можжевеловой водки. Эта девчонка вылетит из его башки после двух-трех ночей с отменными путанками с Малой Бронной и с Яузы. Клин клином вышибают! Дьяволова экспедиция! Задорожный за его помощь ему должен ему золотой памятник поставить. Так и быть, на покупку слитков он ему даст. Взаймы. Слишком много спонсорства. Слишком много людишек сейчас жиреют, едят и пьют и мягко спят за счет других людей, богатых. Ну и что, что он богат? Значит, он так и должен отваливать из своего кармана нищим, неимущим?.. Бог что, выдумал коромысло, и оба ведра, и золотое и жестяное, должны быть полны золотой водой доверху?.. Но так же не бывает, люди, дорогие. В том-то и весь смысл политики – разбить уравниловку, вернуть благородную разницу. Если б Бог в первые дни творенья создал все твари живые одинаковых размеров, клоп был бы величиной со слона. Как бы ты тогда, человек, своего клопа ночью прихлопнул.