— Ну-с, господин Путилин, — улыбнулся Шувалов, — австрийского ордена вам теперь не видать. Если имеете Анну, я буду ходатайствовать о Святом Владимире.
— У меня нет Анны.
— Не огорчайтесь, будет. И Владимир тоже будет, дайте срок. Ведь с вашей сдачи мы получили на руки козырного туза. Посол-убийца! Надо же, а? Каков гусь! Вы, я думаю, не вполне понимаете, что это нам сулит. Удача колоссальная! Предвкушаю, с какими чувствами государь завтра утром прочтет мой доклад. Руки чешутся написать поскорее…
Несколькими штрихами Шувалов обрисовал такую перспективу: Францу-Иосифу обещано будет покрыть все дело забвением, не позорить его дипломатов, и России обеспечена поддержка Вены по всем пунктам внешней политики, даже на Балканах.
Дослушав, Иван Дмитриевич спросил:
— Выходит, убийство князя нам на пользу?
— Конечно, конечно, — подтвердил Шувалов. — В чем вся и штука.
— А допустим, ваше сиятельство, что вы заранее узнали о замыслах убийцы. Помешали бы ему?
— Как вы смеете задавать его сиятельству такие вопросы? — возмутился Певцов.
— Не горячитесь, ротмистр, — миролюбиво сказал Шувалов. — Мой адъютант еще не вернулся, мы здесь втроем, и сегодня такая ночь, что на десять минут можно и без чинов. Я, господин Путилин, отвечу честно: не знаю. Этот ваш вопрос, он ведь — из роковых. Не правда ли? Теоретически отвечать на подобные вопросы вообще не имеет смысла. В теории человек думает, что должен поступить так-то, а доходит до дела, и он поступает наоборот. Тут уж кому как Бог в сердце вложит…
— Но, во всяком случае, теперь вы намерены утаить от публики имя убийцы?
Шувалов поморщился:
— Я же объяснил вам наш план. Вы не поняли?
— Превосходный план, — согласился Иван Дмитриевич. — Но убийство иностранного военного атташе не может остаться нераскрытым. Кого вы думаете назначить на место преступника?
Шувалов расстроился, как ребенок, у которого отняли новую игрушку:
— Да-a, я как-то упустил из виду…
— Кого-нибудь найдем, — сказал Певцов. — Вон трое уже сами напрашивались.
— Верно, — приободрился Шувалов. — Кого-нибудь непременно найдем.
— Я найду, — пообещал Певцов.
— И будете подполковник. Я, ротмистр, не отказываюсь от своих слов.
«Счастливчик!» — с завистью подумал Иван Дмитриевич. Почему-то государственная польза в любой ситуации неизменно совпадала с его, Певцова, личной выгодой. Поднимаясь к подполковничьему чину, он уверенно вел за собой Россию к вершинам славы и могущества. У Боева, у поручика, у самого Ивана Дмитриевича все получалось как раз наоборот.
— Но нам ни к чему свидетели, — напомнил Певцов. — Этого сумасшедшего поручика надо бы из гвардии убрать, отправить в какой-нибудь отдаленный гарнизон. А Стрекаловых так припугнем, что пикнуть не посмеют.