А потом вернулся от Врага Альберт со всем знанием, которое получил, и предложил поделиться со мной; и теперь мне хочется узнать, сколько еще лет мне стареть, прежде чем я стану окончательно взрослым. И много ли еще мне предстоит узнать, прежде чем стану мудрым?
Но теперь я по крайней мере знаю, чем вызваны мои затруднения с окончаниями: у бесконечности не может быть конца. У таких, как я, конца нет. Нам он не нужен.
Галактика — наша Сморщенная Скала, и прием по случаю встречи продолжается вечно. Бывают и у нас перемены. Бывают промежутки, иногда очень длительные, когда мы занимаемся чем-то другим. Бывают окончания разговоров, но каждый конец — это начало нового, и эти начала никогда не кончаются, потому что именно это и означает «вечность».
Могу вам кое-что рассказать об этих окончаниях (которые одновременно есть начала), например, о разговоре Альберта с Эсси.
— Прошу прощения, миссис Броадхед, — сказал Альберт, — потому что я знаю: вас очень расстроило, что ваша собственная программа вам не отвечает.
— Чертовски верно, — возмущенно сказала она.
— Но, видите ли, я больше не ваша программа. Часть меня создана другими.
— Другими?
— Теми, кого вы называете Врагом, — объяснил он. — Теми, кого хичи называют убийцами. Они определенно не убийцы, во всяком случае…
— Да? — прервала Эсси. — Ты можешь убедить в этом лежебок? Не говоря уже о других цивилизациях. Разве не убийцы уничтожили их?
— Миссис Броадхед, — мягко сказал он, — я хочу сказать, что они не сознательные убийцы. Лежебоки состоят из материи. Мы — или эти Другие — не в состоянии оказались понять, что связанные протоны и электроны могут обладать разумом. Подумайте, пожалуйста. Предположим, ваш дедушка обнаружил, что один из его примитивных компьютеров совершает нечто, что может со временем помешать планам самого дедушки. Как бы он поступил?
— Расколотил бы его, — согласилась Эсси. — У дедушки был горячий характер.
— Он не стал бы, я уверен, — улыбнулся Альберт, — думать о том, что у машины возможно существование… как бы это назвать? Души? Во всяком случае, что машина обладает разумом. Так что эти Другие… «расколотили», как вы выразились, то, что могло им помешать. Это не составило для них проблемы: они видели, что материальные создания больше всего любят уничтожать друг друга, и потому просто помогли им это делать.
Я вмешался.
— Ты хочешь сказать, что теперь Убийцы нас любят?
— У них нет такого термина, — вежливо ответил Альберт. — И вообще все мы — включая меня, к сожалению, — сравнительно с ними исключительно примитивные создания. Но когда в порядке обычной проверки было установлено, что на Сторожевом Колесе есть машинный разум, была назначена более основательная проверка. — Он снова улыбнулся. — Вы прошли испытание. И поэтому они не хотят быть вашим Врагом, хотят только, чтобы никто не вмешивался в их планы, и, — серьезно добавил он, — я настоятельно советую, Робин, чтобы вы сделали для этого все возможное.