Я как раз заканчиваю расставлять упавшие книги, когда слышу где-то в доме звук, легкий стук в переднюю дверь — чуть громче мышиного царапанья. Я вынимаю свой клинок, беру свечу и спускаюсь по лестнице, потом отпираю дверь и открываю ее на скудной цепочке. Там стоит Миранда, ее бледное лицо под козырьком бейсбольной шапочки кажется каменным.
— Я знаю, кто ее взял, — говорит она.
* * *
Она выдает свою историю за чашкой горячего шоколада в моей кухне. Это продуманное представление, но, хотя я убежден, что почти все, что она мне рассказала, было ложью, хотя я едва контролирую свой гнев и свою тревогу, я невольно восхищаюсь ее хладнокровием. Она рассказала, что вчерашней ночью крутилась возле кафе, пока я не вышел, и последовала за мной, когда я направился в сторону дома. Она наблюдала стычку с «ягуаром» и ухитрилась остаться у меня на хвосте, пока я двигался длинной витиеватой спиралью, чтобы оторваться от любых преследователей.
— Я становлюсь беззаботным, — замечаю я. — Несколько лет назад я обнаружил бы тебя немедленно.
Миранда пожимает плечами. Она сидит за струганным сосновым столом в моей полуподвальной кухне, с бейсбольной шапочкой на коленях, сдвинув капюшон со своих грубо подстриженных светлых волос. Мелкими брызгами акне усеяно ее бледное, острое лицо, слабые усики шоколадной пены остались на верхней губе. Она обрабатывает свою третью сигарету, выпуская уголком рта тонкие струйки дыма, стряхивая нарастающий пепел указательным пальцем в подставленное мною блюдце.
— Я хорошо умею следовать за людьми, — говорит она просто, словно называя свой рост или цвет глаз.
— И сегодня вечером ты снова следовала за мной.
Я злюсь и тревожусь, а также весьма немало побаиваюсь ее. В дурных руках ее сырой талант мог стать очень опасным, а я уверен, что она уже попала в дурные руки, что она работает на человека, который искал мою книгу.
Она качает головой.
— Я стала следить прямо здесь. Я слышала, что сказал этот Халливел, поэтому подумала, что буду настороже.
— Халливел? Это человек из «ягуара»? Откуда ты знаешь его имя?
У маленькой лгуньи ответ готов, она даже не моргнула.
— Донни Халливел давно известен в Айлингтоне, — говорит она и рассказывает о семейке, которая заправляла большей частью крышевания в этом районе.
— Догадываюсь, что сейчас он больше на них не работает.
— Я услышала, как он говорил, что найдет, где вы живете, и подумала, что лучше держать глаза открытыми. И оказалась права.
Она смотрит на меня, когда я смеюсь, и спрашивает, чего здесь такого забавного.
— Пока ты была здесь и следила за моим домом, я разыскивал тебя.