— Ну же! — скорее прочитала я по губам, чем услышала. — Чего ты медлишь, Доминика? Действуй!
Я гулко сглотнула, не в силах отвести взгляда от набухшей царапины. Перед мысленным взором предстала картина, как она раздается вглубь. Интересно, как это будет? Кровь хлынет сразу, или же какую-то долю края пореза будут оставаться чистыми?
— Последний шанс для тебя, Доминика, — пробормотал Луциус и свободной рукой провел по моей щеке, убирая упавшие на лицо волосы назад. — Честное слово, я не буду сопротивляться.
— Прости, — выдохнула я, даже не пытаясь усилить нажим лезвия. — Прости, пожалуйста. Я не хочу… Не надо так…
Луциус криво усмехнулся. Легко отобрал у меня кинжал, который сам же вложил в мою руку, и откинул куда-то в сторону. Звякнув, тот покатился по полу.
— Что и требовалось доказать, — с нескрываемым самодовольством проговорил он. — Доминика, ты уже моя. Можешь сколько угодно убеждать себя, что ненавидишь меня, но ты только что доказала обратное. Хочешь ты того или нет, но мы навеки связаны. И ты никогда не сумеешь причинить мне вред.
А в следующее мгновение он влепил мне пощечину. Луциус ударил почти без замаха и несильно. Скорее, это было обидно, чем больно. Но я не ожидала от него подобного, поэтому отшатнулась и наверняка свалилась бы с кровати, если бы в последний миг он не дернул меня на себя, уберегая от падения.
— Если еще раз ты позволишь себе подобное… — прорычал он мне в лицо. — Доминика, если еще раз я проснусь от твоих кровожадных мыслей, в которых ты убиваешь меня…
Он не закончил угрозу. Впрочем, это было совершенно излишним. Я и без того понимала, что ничем хорошим для меня следующий раз не закончится. Луциус наверняка преподаст мне очень жестокий урок, если поймет, что я продолжаю лелеять планы освобождения.
Но еще через секунду глаза Луциуса потеплели, и он ласково провел тыльной стороной ладони по моей щеке, которая еще горела от его пощечины.
— Пожалуйста, Доминика, не вынуждай меня делать тебе больно, — прошептал он. — Я уже просил тебя об этом, но повторю это снова. И знаешь, пожалуй, ты единственный человек, которому я прощу подобное.
А потом нам стало не до разговоров.
* * *
Утро отъезда встретило нас сильнейшим ливнем. Я проснулась в объятиях Луциуса и долго лежала так, слушая, как биение его сердца отдается в моих ушах, а за окном бесчинствует непогода. От ударов ветра стекла жалобно дребезжали, и на полу плясали оранжевые блики защитного заклинания. Где-то вдалеке недовольно ворчал гром.
— Говорят, это хорошая примета, — сонно пробормотал Луциус, поглаживая меня по спине. — Отправляться в путешествие надо именно в непогоду. Тогда дождь смоет твои следы и тем самым усмирит тоску по дому.