Наперехват миражисту двигались два бритых шаманщика в разноцветных бусах. Они догоняли его сзади, прицеливаясь, чтобы подхватить его под локти. Тот, что шел слева, незаметно, как удавку, вытягивал из кармана зомбирующие бусы. Шаман— щики обожали захватывать миражистов, пополняя ими свои ряды.
Афанасий, которого никто не видел, потянулся к
нерпи,но вмешаться не успел. Откуда—то вынырнул худощавый паренек в неприметной куртке и лыжной шапке, натянутой на самые брови. Он просто двигался навстречу шаманщикам, ни на кого из них не глядя. Два резких удара — и оба шаманщика, не успев даже удивиться, нырнули в задумчивость нокаута. Миражист проследовал дальше, так ничего и не заметив. Парень в лыжной шапке рывком натянул на голову капюшон, нырнул в толпу и скрылся. Все произошло в одно мгновение.
— Заклинание летит две секунды, сглаз — три секунды, а кулак — три удара в секунду! — прошептал Афанасий. Это был девиз вендов.
С Гулей Афанасий пересекся в торговом центре, где верхний этаж занимали кафешки, Гуля встречалась с подругой Зарой, с которой познакомилась на курсах по изготовлению кукол. Едва увидев друг друга, Гуля и Зара ощутили зашкаливающую родственность душ, сразу кинулись болтать — и болтали так неостановимо, что со второго занятия их прогнали, хотя курсы были платные, с которых вылететь почти нереально.
Зара отличалась какой—то необычной, мультяшной красотой. Глаза размером с блюдце и крошечный, склонный к говорливости рот, куда с трудом входила чайная ложка. Гуля обожала Зару. Ей можно было рассказывать любые секреты, даже если ты кого—то убил, — Зара ничего не запоминала и вообще слышала только то, что говорила сама. Увидев Афанасия, Гуля расцеловалась с Зарой (во время поцелуя между их щеками легко можно было просунуть ладонь) и, простившись с ней, перепорхнула к Афанасию.
— Ты опоздал, негодяй! — закричала она, повисая у него на шее.
Афанасий вовремя успел завалить центр тяжести назад, чтобы не опрокинуться с ней вместе на ближайший столик. Любимые девушки, к сожалению, весят примерно столько же, сколько и нелюбимые. Просто носят их с большим энтузиазмом.
— Опоздал? А во сколько мы договаривались?
Этого Гуля не помнила, и Афанасий резонно возразил, что в таком случае он и не опоздал.
— Ну и как утро прошло? — спросил он, отстраняясь, чтобы увидеть ее лицо.
Гуля потащила Афанасия к столику, к которому невинно пристраивался интеллигентный бомжик, охотящийся за недоеденной едой.
— Эй! Видал, что делают?! Простите, но это наше!
Бомжик отпустил поднос и с достоинством удалился, сказав напоследок, что собственность — зло и принадлежит нам в большей степени то, от чего мы