И начался разговор:
– Почему ты не спишь?
– Я сплю.
– Нет, ты говоришь со мной.
– Я только слушаю.
– Ты помнишь все?
– Да.
– Ни о чем не жалеешь?
– Ни о чем.
– Мы скоро увидимся.
– Где?
– Вот смотри.
И перед его взором поплыл маленький зеленый фосфоресцирующий кораблик, размером с тетрадный лист. Куда бы он ни смотрел, кораблик оказывался у него перед глазами. Он попытался схватить его рукой, но маленькое сияющее зеленое чудо ускользнуло между пальцами. На ладони остался зеленый звездный свет.
Н. проснулся рано и встречал восход на скамейке в саду. Мачта указывала оранжевому шару точку, куда ему следует стремиться.
«Утро неблагополучного человека, – разговаривал с собою Н. – Благополучные в это время спят. А ведь как легко у нас нырнуть в неблагополучие… "Царство зимних вьюг" сорит людьми, и для них поставлены мусорные ящики. И, что хуже всего, в ящиках этих "всюду жизнь"!»
Н. взял блокнот, «Летучий голландец» поплыл по нотным и блокнотным линейкам. «Работа спасает, – сказал он себе во время недолгой паузы. – Кто бы еще спас плоды нашего труда. Вот, например, для кого это все пишется? Теперь ведь попаду в черный список?»
Он отогнал от себя эти мысли и продолжал писать. Перелистнув очередную страницу партитуры, он обнаружил листок с записями. Послание из прошлого – к самому себе:
Вот здесь я жил. И здесь я жил. И вон в том доме. Я хожу мимо бывших своих окон и заглядываю. Нет там меня!
А где я есть? Там, где мне быть не хочется. Потому что тесно, потому что шумно, потому что слишком людно наедине с собой.
И я рисую без карандаша домик, где хочу жить, и сад вокруг него, и родник с головой льва, и выложенный камнями грот, и моцартовское andante, тающее в пространстве
И я попадаю туда, где этот дом. Вот он, я иду к нему. Прохожие на улице почему-то смотрят вверх. Там парят в воздухе медленные лирические люди.
Вы спросите, почему они там парят. Отвечаю: потому что как же можно жить в нашем отечестве – и не писать о летающих человеках?
«Да, есть полет, а есть и окна для полета, – продолжил разговор с собою Н. – Такая вот особая разновидность окон».
О существовании ее Н. узнал в детстве, когда из окна на его лестнице выпал шестнадцатилетний подросток. Он на спор оседлал подоконник, свесив ноги на улицу – одну ногу, а потом и вторую, – и то ли его подтолкнули, то ли он выпил слишком много… Это было окно третьего этажа, и его увезли в больницу залечивать переломы. Вскоре в доме вместо окон на лестнице появился навесной лифт, но Н. знал теперь, что есть такая разновидность окон – окна для полета.