И тут увидала руку его в рукаве:
-- Ты чо? Не на войну ли собрался?
-- Тихо, Фая, враг подслушивает! Она и правда оглянулась, прежде чем поняла. Закачала головой:
-- Вот Сашу обрадуешь... 0-ей, о-ей... С тем ушла к себе, а он сидел в коридоре на корточках, курил в холодную топку, ждал.
Стукнула входная дверь, тяжелое что-то грохнуло на кухне. Саша, вся замотанная платком, обындевелая, перетаскивала от порога ведро с углем, улыбнулась ему:
-- А я знала, что ты придешь. Иду и думаю; наверно, ждет уже.
И смотрела на него радостно. Он подхватил ведро у нее из рук.
-- Как ты его несла, такое тяжелое?
-- Бегом! Пока не отобрали.
-- Опять под вагонами лазала?
-- Под вагонами и собирала.
И оба рассмеялись, так ясно прозвучал у нее Фаин выговор.
-- Говори, что с ним делать?
-- Поставь. Я сейчас из ковшика оболью...
-- А вот мы его под кран!
Он встряхнул ведро на весу, не стукнув, поставил в раковину, открыл кран. Зашипело, белый пар комом отлетел к потолку, запахло паровозом. Радостная сила распирала его. Отнеся ведро к топке, огляделся.
-- Так! Сейчас мы щепок наколем...
-- У нас нечем колоть,-- из комнаты сказала Саша.-- Я ножом нащеплю.
-- Найдем.
Он отыскал на кухне под столом у Пястоловых ржавый косарь: без шапки, с поленом и косарем в руке выскочил на улицу. Смерзшийся снег у крыльца был звонок, полено далеко отскакивало, как по льду. Он гнался за ним, когда прошли в ногу братья Пястоловы. Старший был пониже ростом, коренаст и нес себя с большим достоинством. Он что-то спросил у брата и рукою в перчатке поощрительно потряс над шапкой у себя:
-- Р-работникам!
Это и был военком, Третьяков разглядел у него на погонах по одной большой звезде. И, помня, что в тылу младшего по званию украшает скромность, приветствовал его, как положено:
-- Здравия желаю, товарищ майор.
Василий Данилович так и засветился гордостью за брата, приотстал, всего его открывая обозрению. А тот с высоты крыльца бросил поощрительно:
-- Уши отморозишь!
-- Ха-ха-ха!-- смехом подхватил шутку младший брат.
Пока наколол, собрал-- озяб. В кухню вскочил-- ни ушей, ни пальцев рук не чувствует. На примерзшем к подошвам снегу поскользнулся у порога в тепле, чуть не рассыпал все.
-- Как от тебя морозом пахнет!-- сказала Саша и вдруг увидела его руку:-- Тебя выписывают? Ты уже здоров?
-- Да нет, нет еще! И честно сознался:
-- Это я просто хотел показаться тебе. Но еще не раз в этот вечер ловил он на себе ее взгляд, совсем не такой, как прежде. А когда растопили печь и сидели рядом, Саша спросила:
-- Ты на кого похож, на отца или на маму?