Ладони саднило от собранного урожая заноз. Я не двигаясь лежала на мокрой земле и смотрела в пропасть ночного неба. Холод опять пробирал до костей, но сил встать просто оставалось. Я тяжело вздохнула, желая выдохнуть горечь, стоявшую во рту. По щекам текли слезы, с которыми я не хотела соглашаться. Всё непременно будет хорошо, просто нужно пережить этот день. Завтра снова взойдет солнце… А сейчас с неба сыпались крошечные снежинки, сверкающие подобно серебристой пыли в свете уличной лампы. Заключенная в кокон из паутины, словно умирающий светлячок, она источала едва заметный свет.
На меня легла тень. Он опустился на колени у моего лица и прижался губами ко лбу, давая почувствовать жар ладоней на щеках. Илай стер слезы.
— Не верь всему, что ты видишь, — шепотом произнес он. — Порой это единственный способ остаться зрячим в мире, в котором мы существуем.
Я закрыла глаза и начала вставать. Наши взгляды на мгновение пересеклись, и он застыл на месте, потому что я не успела спрятать свои воспоминания. Они пульсировали свежей ссадиной.
— Лила, — покачал он головой, — всё не так…
Волосы Илая падали на глаза. На них сверкал снег, чистый и прекрасный, как и его любовь. И такой же ненастоящий, он сразу же таял, стекая по лицу, словно слезы. Оттого, как восхитителен он был, мне хотелось бежать куда глядят глаза, лишь бы не смотреть на него. Оказалось, что ничего так не ранит, как осколки собственного счастья.
Учащенный пульс громко стучал в ушах. Илай нежно взял меня за руку и потянул на себя. Мы оказались лицом к лицу. Сердце выпрыгивало из груди, но я едва слышала его стук, пока меня затягивало в водоворот его взгляда. Я снова попала в ловушку.
— Я всё тебе объясню, — сказал Илай.
— Разве я просила? — спокойно произнесла я, очнувшись, и резко отвернулась.
Уцепившись взглядом за тропинку, лишь бы не смотреть на него, я двинулась в сторону дома мисс Хоггинс. Ближайший путь к нему шел через пролесок.
— Ты еще восхитительней когда ревнуешь.
Илай предстал передо мной.
— Мне нужно побыть одной. Пожалуйста, — проговорила я, едва сдерживаясь. Едва дыша.
Холодность в произношении стоила катастрофических усилий. Слезы уже щекотали нос. Я чувствовала, что буквально захлебываюсь от переполняющего гнева, а он, как специально, провоцировал и рассматривал меня в пижамных шортах, расписанных дурацкими зайцами с мерзкими розовыми ушами, и улыбался так, словно ему подали порцию его любимого мороженого.
— Если бы ты знала, как тебе идет эта пижама.
— Илай! — я предостерегающе произнесла его имя, слыша себя со стороны, словно через толстую стену.