В квадратном зеркале напротив я уловила свое отражение — брови сдвинуты, осторожный взгляд, руки скрещены на груди. Илай умиленно улыбнулся — мол, сопротивление в игре — это как специи для супа: без них пресно и скучно. Я почувствовала себя мышью, с диким желанием бежать как можно дальше, однако не могла позволить себе такую, как мне казалось, трусость. Я выше этого!
— Благодарю, — как можно холоднее произнесла я, пытаясь усмирить свое сердцебиение. — Добро пожаловать в город, если в этом есть хоть что-то доброе, — сказала я серьезно.
Его звонкий и заразительный смех чарующе заполнял не только пустоту в убогом доме, но и в моей душе.
— Спасибо! Очень милый городок.
«Еще бы», — подумала я. — «Особенно если ощущаешь себя кем-то вроде бога».
И он снова засмеялся, как будто прочитав мои мысли.
Дверь осталась распахнутой, и из гаража доносилось кряхтение Мардж.
— Лила! — закричала она. — Ты вернулась?
— Да, Мардж, — сказала я.
— Тогда живо сюда!
Я, вздохнув, пошла к ней.
Мардж, вся в поту и пыли, что само по себе вызвало удивление, рылась в куче хлама, который она бережливо заставляла меня складывать в гараж. С тех пор как я переняла на себя все обязательства, она лично палец о палец не ударила. Исключением являлась кровать, которую мы перетаскивали вместе в комнату под крышей, больше похожую на чулан. Именно эту каморку она тщетно пыталась сдать. Тогда она приказала мне затащить старую дубовую кровать наверх, чего я при своем аскетичном телосложении не могла сделать физически, хотя, впрочем, ее это никогда не волновало. Но все же ей пришлось мне помочь, и еще месяц после этого я пополняла свой словарный запас нецензурной лексикой, смысл которой сводился к тому, что я безрукая лентяйка.
— Отнеси это на чердак, — сказала она, указывая на полусгнивший кусок поролона.
— Хорошо, — ответила я, — только отнесу свои вещи в комнату.
Для меня поведение Мардж и всё происходящее вообще потеряли смысл, но спрашивать ее о чем-либо было бесполезно — кроме грубости от нее ничего не добиться.
— Свои вещи тащи на чердак! — резко бросила она, повернувшись ко мне жирной спиной.
— Зачем? — еле выдавила я, чувствуя недоброе.
— Теперь ты там живешь!
— Так это матрас для меня?! — от неожиданности я выронила из рук книги и тетради.
Моя комната была далека от совершенства как садовый гномик от статуи Геракла, но то место, куда она хотела меня отселить, было меньше даже моего туалета. Чердак, наскоро сколоченный из прогнивших досок. С таким же успехом она может посадить меня в пустующую собачью конуру. Кстати, что у Мардж вообще делала эта будка, оставалось загадкой: никаких животных, кроме тараканов, у нее в жизни не водилось.