Вдруг позади меня в аппаратной раздался истошный женский вопль. Краем глаза я успела заметить, как огромный реактор медленно приподнимается над полом, и снизу его, точно ракету, окутывают клубы пара. И в этих клубах тонут стоящие посреди цеха Щеглов и Сергей Викторович. Волна грохота нарастает, огромный стальной реактор раскалывается надвое, обнажая светящееся огнем свое нутро. В этот момент чьи-то руки оторвали меня от бокового смотрового окна и бросили на холодный, грязный стальной пол. Кто-то, скорее всего аппаратчица, упала на меня сверху и закрыла меня всю своим огромным бесформенным, как балахон, комбинезоном. И в этот момент громыхнуло страшно, оглушительно, казалось, сотрясся и закачался весь мир, и я на некоторое время оглохла и онемела. Страшный удар обрушился на нас, да такой силы, что мне показалось, еще мгновение, и я его не выдержу, и поток тяжелой, огненно-горячей жидкости хлынул на нас сверху, просочился, обжигая, под защитный балахон, укрывавший нас. Мы обе, не помня себя от ужаса, закричали, но наши крики в стоявшем вокруг грохоте едва ли были слышны.
– Прижимайтесь к земле! – вдруг разобрала я нечеловеческий вопль аппаратчицы прямо над моим ухом. – Как можно крепче прижимайтесь к земле! Сейчас будет…
Я послушно прижалась к полу, залитому вытекшей из реактора нефтью, ожидая того, что сейчас будет. И оно пришло. Волна огня обрушилась на нас сверху, на мгновение мне стало невыносимо горячо, ужас охватил меня. В узкой щели между тканью комбинезона и полом я видела, как пляшут вокруг нас ослепительные желтые языки пламени, пожирающие вылившуюся из реактора нефть. Вскоре они стали гаснуть и вовсе исчезли, оставив невыносимый запах керосиновой гари, подействовавший на меня удушающе. Невыносимый жар также стал спадать, оглушительный грохот стихал, и вскоре вокруг стало неожиданно тихо и спокойно, будто ничего особенного не произошло. Некоторое время я лежала в растерянности, не зная, что теперь делать. Аппаратчица лежала поверх меня неподвижно, и я терялась в догадках, ожидает ли она нового взрыва, или, может быть, она без сознания.
Вдруг отчетливо послышались чьи-то торопливые шаги, кто-то на бегу заскочил в аппаратную. Этот кто-то приподнял лежащее на мне тело аппаратчицы, и, подняв голову, я узнала Щеглова. Вид у него был ужасный: волосы на голове обгорели, на лице багровел сильный ожог и множество ссадин. Элегантный зеленый пиджак был перемазан нефтью и тлел в нескольких местах.
– Быстрее, Ирина Анатольевна, бежим! – закричал он во всю глотку, глядя на меня широко раскрытыми от ужаса глазами. – Сейчас остальная нефть полыхнет, здесь такой факел зажжется, всему городу видно будет!