– Ну, вы видели. – Щеглов пожал плечами, кивая в сторону стоящего у трибуны заводского начальства. – Только что видели, как наша Валерия повернулась и ушла, прежде чем я успел подойти? Лишь бы только не здороваться со мной!
Щеглов досадливо скривил губы. Я могла думать о нем что угодно, однако то, что он сейчас мне рассказал, было чистой правдой: я своими глазами видела презрительное отношение к Щеглову Валерии Дмитриевны. Поэтому у меня вдруг мелькнула мысль: а может быть, Щеглов как раз и есть тот человек, которому в данной ситуации можно довериться? Раз Валера Гурьев все равно куда-то пропал и, как добраться до арестованной аппаратчицы Наташи Шутовой, я понятия не имела…
– Послушайте, – сказала я. – А вы по-прежнему убеждены, что взрыв реактора произошел по естественным причинам?
– Ой, не надо про это! – с досадой отмахнулся от меня Щеглов. – Не начинайте все снова! Вчера вы меня уже достали этими рассказами про сернистый ангидрид, который в реакторе взрывается не хуже тротила!
Я опешила от неожиданной грубости Щеглова. Подозрения в том, что все это устроил Щеглов, заговорили в моей душе с прежней силой.
– Я, между прочим, вчера к Оксанке ходил, спрашивал про этот сернистый ангидрид, – продолжал Щеглов. – Она говорит, правда, такая ПДК существует, но в данном случае она не имеет смысла, там такой сорт нефти перегоняли, где его почти нет.
– Она что, показывала вам химический анализ партии? – поинтересовалась я.
– Да, показывала, – Щеглов согласился. – И не только анализ. Еще справочник какой-то доставала, там сказано, что бакинская нефть практически не растворяет сернистый ангидрид.
– Это была бакинская нефть, которая взорвалась в реакторе? – переспросила я.
– Конечно, – подтвердил Щеглов. – Усть-Катымское месторождение.
– А вы случайно не знаете, – продолжала я, – откуда прибыли те восемь цистерн, что перегоняли на керосин вчера?
– А, эти, – Щеглов кивнул. – Эти прибыли из Чечни, я совершенно точно знаю. Я даже специально смотрел, там прямо на бочках видны следы от пуль! Представляете?
Он сообщил это с какой-то совершенно мальчишеской гордостью. А я во все глаза смотрела на него и никак не могла понять: он про пакеты, что приехали из Чечни вместе с нефтью, не имеет никакого понятия? Или в этих пакетах правда какой-нибудь совершенно безобидный порошок, а вовсе не наркотики?
– А кто еще знал, что эти цистерны прибыли из Чечни? – спросила я.
– Да кто угодно, – Щеглов дернул плечом. – Вообще-то мы часто оттуда нефть получаем, у нас на заводе все про это знают, и никто особого значения этому не придает.