Замок она с чистой совестью спихнула на Эмму. Внешние дела – на Ингрид, которую отправила вместе с Лейфом по деревням прикидывать, сколько там чего есть на зиму. Причем в компанию им навязала пастора Воплера. А пастору – пяток солдат Лейса. Правда, пришлось еще раз подтвердить Лейфу свое обещание не давить на психику. Не хочешь менять веру? Твои личные трудности. Не меняй. Я тебе за это даже зарплату не урежу. Но за это попрошу не бить пастора топором промеж ушей. Хочется человеку потрещать о божественном? Пускай. Я не прошу тебя его слушать, я просто прошу тебя его не бить.
– Зачем он вам нужен?
– Да потому, что он пастор. Потому, что у меня полторы тысячи человек, и на всех один паршивый храм. Может, надо второй завести? Пусть место приглядит, прикинет, что и как. Да и у меня под ногами мешаться не будет. Кстати, он давно просился с народом пообщаться, в храм-то ходили те, кому ног не жалко. А так вы по паре дней в каждой деревне пробудете, он как раз службу проведет на рассвете. Жалко, что ли?
Лейф поморщился, но пастора обещал не убивать сразу. Мол, Холош[3] с ним, пусть едет.
Лиля только попросила быть осторожнее. И смотреть в оба. К кому-то же ушел управляющий после того, как она его выгнала?
Лейф кивнул.
Лиля не сомневалась – будь он один, начихал бы на все. Но Ингрид… Ради нее он вообще спать перестанет.
Эх, найдет ли она себе когда-нибудь такого же мужа?
Лиля что-то сильно сомневалась. А если честно – явись к ней сейчас принц на белом коне, выгнала бы к лешей матери. Не до него.
Ее буквально рвали на части.
Тахир Джиаман дин Дашшар ознакомился с ее записями по анатомии человека и буквально клещом вцепился в Лилю, пытаясь узнать источник.
Лиля «честно» ответила, что сама не знает. Просто, когда еще жила с отцом, нашла старые свитки, которые буквально в руках рассыпались – ну и переписала. Если целителю будет угодно, она и остальное поищет.
И порадовалась, что после фармакологии взялась за анатомию. Две самые противные, на ее взгляд, дисциплины. Остальное было проще. А вот это – базовое. Без этого далеко не уедешь. Все равно, пока лежала с ранением, делать ничего не давали.
Хотя на человеческий скелет в Лилином отображении без слез взглянуть было нельзя. Пропорции плакали горючими слезами, о художественной ценности и говорить не приходилось. Зато все кости были на месте. Все подписаны.
А мышцы… ох…
Ладно. Перечислила – и то хорошо. Куда крепятся, написала, а рисует пусть тот, у кого талант есть.
В ближайшее время Лиля планировала записать еще кучу всего по терапии, педиатрии и хирургии. Или начать с основ сестринского дела?