Помотав головой и потерев уши, Миша поднялся и снова взялся за пистолет: бак наполнился, еще немного, и бензин перельется через край.
Пока он исполнял ненавистные прямые обязанности, глухота прошла. Постепенно. Вернулся рев машин, зашваркала метла, что-то визгливо заорала готка, - и когда она успела прибежать от ларька с четырьмя банками пива? Байкер ей что-то ответил, рычащее и матерное. Назревал скандал.
Без интереса глянув на переругивающуюся пару, Миша уселся обратно на ящик с песком и взялся за ручку. Теперь-то он точно напишет великий роман!
- Роман, говорите? - раздался голос Янковского, тут же сменившийся гнусным байкерским ржанием. - Етить твою налево, роман!..
Если байкер что-то и говорил дальше, Миша все равно не понял: все потонуло в реве стартующего дракона. То есть байка. И Миша решил считать, что ему пожелали удачи и стотыщ тиражей. Ибо настоящий талант нельзя утаить! Вон, даже байкер, и тот понял, что перед ним - гений! Это вам не таджикский дворник, эх, да ну его...
Плюнув на чисто подметенный асфальт, Миша Шпильман принялся увлеченно строчить в тетрадке.
Свет ударил в глаза. Тонко, на грани слуха, запищал кардиомонитор.
Лиля заморгала, прищурилась - виски сдавило, к горлу подкатила тошнота. Как и в прошлый раз.
Над ней наклонилось белое пятно: куратор, сейчас отлепит датчики и поможет выйти из камеры. Еще про коктейль напомнит.
Ухватилась за поданную руку, сначала села - голова закружилась. Сколько она в этот раз пролежала? Сутки, двое?.. Неважно. Надо вставать. Перекинула ноги через бортик, сползла на пол. Одернула задравшийся халатик.
Над ухом кашлянул куратор, сразу поймал за руку, уколол палец - экспресс-анализ крови. Потом заглянул в глаза, проверил реакцию зрачков, кивнул, что-то записал в планшет.
- Голова не болит? Судорог нет?
Она отрицательно хмыкнула, в горле было сухо и больно, должно быть, лежала не меньше суток.
- Вот и хорошо, вот и ладно. Дотронься указательным пальцем до носа, умница. Теперь другим, ага...
Он снова что-то отметил в планшете и взял Лилю за запястье, считать пульс. А она, наконец, смогла толком сфокусировать зрение и прочитать надпись на бейджике: Дубовицкий Михаил Васильевич. ИЦ "Дорога домой". Потом подняла глаза на самого куратора, блеклого блондина лет сорока с незапоминающимся лицом и удивительно яркими сине-зелеными глазами, в точности того же цвета, что вделанные в изголовье камеры кристаллы - полупрозрачные, крупные, не меньше ладони. Что-то эти кристаллы такое напоминали, где-то она такие уже видела... Нет, не вспомнить, и голова кружится.