Затерянный остров (Пристли) - страница 7

— Непременно, — заверил Уильям. — Она много мне о вас рассказывала, дядя.

— Да? Рассказывала? — Дядя Болдуин, умилившись, принялся ерошить кончиком трубки седой венчик на голове. — Эх, она единственная из всех, кем я дорожил, дороже ее у меня никого не было. Остальные пусть пропадают пропадом. Ты дядю Эдварда часто видишь?

Уильям признал, что дядю Эдварда не видит годами.

— Вот ведь святоша длинноносый! И ничего, жив-здоров, дела идут. Встретился с ним в Лондоне, часа мне за глаза хватило. У него сейчас три лавки, деньги заколачивает без устали. Заколачивать-то заколачивает, — дядя Болдуин глухо рассмеялся, — а тратить ни-ни, не дождешься! Он с детства такой. Сколько раз я пинал его под зад, просто чтобы расшевелить — не сосчитать! И в этот раз хотел его пнуть. Уже и ногу занес. Он даже словом не обмолвился о Люси — о твоей матери то есть, — ни словечка… Только о своих лавках и талдычил. Но я ведь не за этим приехал, — посерьезнел дядя, — совсем не за этим…

Уильям посмотрел на него вопросительно. Он еще не освоился со своим загадочным родственником, свалившимся как снег на голову с другого края света. Последний раз Уильям видел дядю в свои двадцать два, зеленым робким юнцом, много лет назад, еще до войны, когда мир был совершенно другим…

— Разговор, значит, у меня к тебе такой. Теперь ты тут хозяин, Уильям. Перед тобой твой дядя Болдуин, но хоть он тебе и дядя, ты ему ничего не должен, потому что он для тебя ничего не сделал. Вот он тут, и он собирался погостить — неделю, месяц, а может, три. Если ты против, только скажи, и он уйдет. Там, конечно, промозгло и сыро, но это пустяки, ты только скажи, и он уберется восвояси, прямиком туда, откуда прибыл. У него тут кое-какие пожитки, но они тоже исчезнут, как не было. Вот такие дела.

Судя по торжествующему тону завершающей фразы, он считал, что изложил все предельно ясно.

— Ну, разумеется, гостите, сколько пожелаете, дядя, — радушно заверил его Уильям.

Дядя немедленно протянул ему руку, и Уильям пожал его широкую крепкую ладонь.

— Погоди-ка, — спохватился дядя. — Ты, часом, не женат?

Уильям ответил, что нет.

— Хорошо, — кивнул дядя. — То есть для тебя еще бабушка надвое сказала, а вот для меня — хорошо. Будь ты женат, супруга могла бы возразить. Они любят оставлять за собой решающий голос в таких вопросах. Уж это мне известно.

— Вы ведь, дядя, тоже так и не женились?

— По здешним законам — нет. А там с этим проще, так что, Уильям, если поищешь по островам, пара-тройка двоюродных у тебя найдется, только на Рождество их не пригласишь. Ох, видел бы их твой дядя Эдвард! Он бы от такого удара забыл бы думать о своих магазинах часа на три. Я и сам порой диву давался, какие природа шутки шутит. — Дядя хохотнул игриво, но тут же закашлялся, а потом, когда приступ прошел, спросил обеспокоенно: — Ты ведь не ханжа, а, сынок?