— О, меня ждет блестящее будущее! И ты в нем тоже есть, Билл, — невысокий брюнет из-за моря. Но я тебе не скажу, что она мне про тебя нагадала. В общем, моя жизнь будет сплошным приключением, ни минуты покоя и скуки. Однако остров пожелал остаться в тени.
— Очень жаль. И что это значит? Что Затерянный ничего тебе не принесет?
— Вроде того. Но это не важно, Билл, я не буду тебя винить при любом исходе. Я уже давно ищу предлог отвязаться от «Брауна, Вобурна», уехать из Сан-Франциско и слегка раскрасить свою жизнь. Один знакомый звал меня в Голливуд на кинопробы, но мне не понравился его взгляд, а кроме того, он говорил, что должен обязательно снять меня сам, иначе мне не пробиться. В Калифорнии просто пруд пруди мужчин, которым непременно нужно снять тебя самим, иначе на успех не рассчитывай. Но ты другой, Билл. Ты даже с собой меня брать не хотел.
— Только первые пять минут. Теперь все совсем не так, сама знаешь.
Они остановились, облокачиваясь на поручни. Корабль качало уже довольно ощутимо.
— Вот будет номер, если нас скрутит морская болезнь на всю дорогу… — протянула Терри.
— Маловероятно. Тихий океан ведь обычно спокоен?
— Говорят, что да. Хотя когда мы плыли в Лос-Анджелес, меня чуть наизнанку не вывернуло. Но там все время вдоль побережья, а до Таити вроде бы один из самых спокойных маршрутов. Будем лежать и загорать. Я расскажу тебе всю свою жизнь, Билл, а ты будешь рассказывать мне про Бантингем, Суффолк, Англия. Идет?
— Заманчиво, тем более что в выигрыше остаюсь главным образом я. Эй, а что это там?
Терри посмотрела.
— Лоцманский катер. Скоро отойдет, мы уже в открытом море. В ту сторону сплошной океан до самого Китая, а в эту — сплошной океан (если не считать пары атоллов) до Таити. Пойду разбирать вещи, Билл. Увидимся.
— Да, за чаем.
— Точно! Я и забыла, что это британское судно. Чай, наверное, будет каждые пять минут. Отлично, за чаем и встретимся.
Уильям постоял еще несколько минут, посмотрел, как лоцман садится в катер и тот растворяется в туманной дали. Ветер крепчал, поднимая волны; «Марукаи», попыхивая, целеустремленно резал полотно из воды и воздуха. Если ничего экстраординарного не случится, то в этом размеренном ритме он перевалит через край земли и перенесет своих пассажиров в другой мир, под незнакомые звезды. Уильяма распирало от счастья, он уже много лет не чувствовал себя таким молодым. Наконец он жил полной жизнью.
Следующие несколько дней солнце взбиралось все выше с каждым утром, палило все жарче, переодевая большинство пассажиров в тонкие белые одежды, а «Марукаи» по-прежнему размеренно прокладывал себе путь сквозь стихию, которая утратила всякое сходство с водой и напоминала теперь черно-фиолетовый мрамор, подергивающийся ненадолго белыми пенными разводами от кильватерной струи. Вокруг не было ничего, кроме этого переливающегося разными оттенками мраморного блюда и небесной дымки, — ни встречных судов, ни птиц, ни летучих рыб. «Марукаи» словно навеки оторвался от всего живого. Только потрескивающий радиоэфир связывал его с внешним миром, где правил рынок и случались убийства. Теперь их миром стал «Марукаи», в два счета подчинивший всех своему безмятежному, почти растительному распорядку.