Но ведь там реальные зверушки! Птички, псюшки, мишки, о которых Галина Артемьева рассказывает с неподдельным сочувствием! Они что, тоже в нашей общей беде виноваты? «Отчего плачут маленькие дети, не умеющие сказать о себе? Отчего плачут звери и тучи?…»
Это вот: «и тучи» выдает в Галине Артемьева писательницу, которая вовсе не собирается ублажать нас с вами трогательными историями, хотя и делает вид, что собирается. Вопросы будут адресованы далеко «наверх». И ответы будут не так просты, как кажется той бабуле, которая приговаривает: «Чем больше узнаю людей, тем больше люблю зверей». Бабуля шутит. Звери – плюшевые. «Хитренькая игривая медведица… притворяется пчелкой в полосатых коричнево-желтых штанишках и такой же коричневой шапочке, из прорезей которой торчат кругленькие медвежьи ушки».
Ушки, штанишки, усики… Маришечка, Аллусенька… Бьюсь об заклад, лингвистка отлично знает, кого закладывает: «Дамочка, сидя на ветке, пикала: милые детки, птичка присела на кустик, птичка оправила бюстик…» Не верьте! Ни щебету суффиксов, ни плюшевым ушкам. Там другое. Там «вселенская катастрофа», которая обрушивается на живую медведицу, и она едва успевает вытолкнуть из берлоги медвежонка, учуяв приближение охотников, и лишь звуки битвы долетают до него: «треск ломаемых большой медведицей сучьев, ее рыдающие крики, хлопки…»
От Сетона-Томпсона, Джека Лондона тянутся дымки этих выстрелов ко временам владимовского Руслана, но нас в эту жуть не пустят, нас отвлекут, остановят все той же обманной, примиряющей улыбкой. Кишки выпущены, тела леденеют на морозе, и притом «никто ни перед кем не виноват… просто повеяло весной, и жизнь перехлестнула через край… Когда-нибудь это случается со всеми, и именно тогда, когда никто не ждет и не готов…»
«Это» – отнюдь не только проход охотников к берлоге или бой мартовских котов на дачной крыше. «Это» – приход советских танков в Прагу в 1968 году. «Это» – вселенская катастрофа, нависающая над цветочками…
Галина Артемьева работает тонким пером. «Пером вальдшнепа», как любили определять такой стиль в советскую эпоху.
Например. В советском детсадике ребенок рисует солнышко и домик. Ну и что? А то, что он рисует солнышко и домик – «когда все учатся рисовать флаг». Стало быть, это контрабанда. Глоток свободы. Начало очищения от всего того, «чем тебя вскармливают».
Бабка, которую всем этим вскормили два поколения назад, приносит внучкам книжку – вслух почитать; невестка запрещает: им это не надо! Книжка – «Ленин и дети».
Никак не реабилитируя агитширпотреб 20-х годов, хочу полюбопытствовать: чего же детишкам «надо»?