И в тот же самый момент (а она уже практически вышла из арки на яркий свет, и до ларька оставалось два шага) что-то сзади загрохотало, завизжало, тюкнуло ее в спину, она блямкнулась со своих ходуль ничком на асфальт, и наступила тьма и тишина. Полное ничто.
Мы сейчас, главное, не должны и мысли допускать, что там, где исполняются желания, решили прислушаться к последнему Валькиному восклицанию. Кто всерьез хочет покинуть этот мир в 17 лет? И речи быть не может.
А произошло следующее. Во дворе Валькиного дома стоял частный замок. Раньше, в жуткие совковые времена, это был детский садик, в который водили и упирающуюся Вальку. Вот этот дом детской скорби и забрал себе в пользование богатый гражданин новой России. Вяло протестующим гражданам объяснили, что детей в микрорайоне все равно так мало, что на детсад не наберешь (это была правда). В садике произошла ускоренная перестройка, и узнать его было нельзя. Прежним оставалось только большущее дерево, торчащее кроной из-за трехметрового забора.
Так вот, Вальку, не по ее желанию, хотя и не случайно, шибануло джипом «Чероки». Вел машину вконец запутавшийся в жизни богатый человек из бывшего детского дошкольного учреждения. Он в тот момент как раз был зол на весь мир, потому что деньги были, дома были, всякое то да се было, а желаний у него никаких не было. Он выехал утром то ли по делам, то ли от нечего делать с мыслью, что как все надоело, и куда ни кинь, все клин, и все есть, а все мало, и когда конец этому бездуховному существованию придет, непонятно. Он злобно шуганул бомжа, протянувшего было сине-черную руку к открытому окну за рубликом «на хлеб».
Богатый человек тут же прокричал отпугивающее заклинание-посыл к матери-фатери и «на…уй, на…уй, на…уй». Он немедленно закрыл окно и дал по газам. За всеми этими хлопотами Валька была замечена слишком поздно. Хорошо еще, у джипа «Чероки» такие замечательные тормоза.
И через мгновение богатый человек уже стоял над опрокинутым лицом вниз Валькиным телом и не знал, чего теперь делать. А счет шел на секунды. Нет, в другой ситуации он бы, конечно, уехал с концами. А тут он наполовину в арке еще, эту, упавшую, не объедешь, а по трупу ехать страшно. К тому же люди собрались, и всех не посшибаешь. А бомж (это был местный подвальный бомж, многолетний, всех детей знавший по именам) уже позвонил в домофон Валькиным родителям и просипел страшную весть, чтоб спускались немедля за дочкой. И через секунду родители слетелись к джипу. Мать ревела над Валькой, а отец держал обмякшего гада за лацканы пиджака. «Скорую»! Она живая! Дышит!» – стала кричать вдруг несчастная мать. А гад, трясясь, принялся умолять: «Не надо «Скорую», поедем со мной, я быстрей домчу». Он в два счета разложил кресло, уложил Вальку, родителей запихнул, и через пару минут они подкатили к приемному покою.