Адель быстро перебрала возможные варианты: дочь, любовница, вторая жена, домработница?.. Не тот номер?
— Могу я поговорить с Джеком Моллоем?
— Конечно. — Отсутствие интереса в голосе говорившей убедило Адель, что эмоциональной привязанности тут нет. Тогда, видимо, домработница. — Скажите, пожалуйста, кто его спрашивает?
Обычный вопрос, никакой паранойи.
— Передайте ему, что это Адель Расселл.
— Он знает, по какому поводу вы звоните? — Опять рутина, а не допрос с пристрастием.
— Знает. — В этом она была уверена.
— Одну минуту.
Адель услышала, как собеседница положила телефонную трубку. Шаги. Голоса.
Затем Джек:
— Адель. Как это мило. Давно тебя не слышал.
Ее звонок нисколько его не взволновал. Тон у него был сухой, приятно изумленный, дразнящий. Как всегда. Но теперь, по прошествии всех этих лет, он не воздействовал на нее, как когда-то. В то время Адель считала себя совершенно взрослой, хотя это было совсем не так. Все принимаемые ею решения до самого конца были незрелыми и эгоистичными. Если честно, она начала взрослеть по-настоящему, когда осознала, что мир не вращается вокруг Адели Расселл и ее потребностей.
— Мне пришлось дожидаться удобного времени, — ответила она.
— Я видел некролог Уильяма. Сожалею.
Три строчки в газете. Любимый муж, отец и дед. Цветов не приносить. Пожертвования на его любимую благотворительность. Адель расправила ладонь на письменном столе и посмотрела на обручальное кольцо и кольцо, подаренное на помолвку. Она по-прежнему их носила. Она по-прежнему была женой Уильяма.
— Я звоню не просто так, — произнесла Адель, постаравшись придать голосу деловитость. — Я звоню насчет «Возлюбленной».
Последовала пауза, пока Джек переваривал услышанное.
— Разумеется, — ответил он. Тон был легкий, но она почувствовала, что Джек удручен ее беззаботностью. — Что ж, она здесь. Я сохранял ее для тебя со всей тщательностью. Она ждет тебя. Ты можешь забрать ее в любое время.
Адель была почти уязвлена. Она-то готовилась к битве.
— Хорошо. Я кого-нибудь пришлю.
— О!.. — В голосе Джека прозвучало подлинное разочарование. — Я надеялся увидеть тебя. Хотя бы угостить ужином. Тебе понравилось бы место, где я живу. На Джудекке…
Неужели он забыл, что она там уже была? Не мог. Никак не мог.
— Я уверена, понравилось бы. Но, боюсь, я больше не летаю.
Теперь все это для нее слишком утомительно. Ожидание, неудобства, неизбежные задержки рейсов. За многие годы она увидела почти весь мир и теперь не испытывала потребности обозревать еще какие-то его уголки.
— Всегда есть поезд. «Восточный экспресс»… Помнишь?