— Конечно, помню, — ответила она резче, чем намеревалась.
Она увидела себя на платформе Восточного вокзала в Париже, дрожащую в желтом льняном платье и таком же пальто, которые накануне она купила на улице Фобур-Сент-Оноре. Тогда она дрожала не от холода, а от предвкушения, волнения и чувства вины.
У Адели встал комок в горле. Сладкое, отдающее горечью воспоминание. Но ей не до него, учитывая все остальное. Как раз сейчас у нее хватает эмоций, с которыми надо справиться. Продажа Бридж-Хауса, где родились и выросли ее дети, продажа галереи, которая составляла ее жизнь, обдумывание своего будущего… и будущего Имоджен — все это очень выбивало из колеи. Никуда от этого не денешься, но из колеи выбивает.
— Недели через три я кого-нибудь пришлю, — сказала она. — Это будет удобно?
Несколько секунд ответа не было. Адель спросила себя, не возникнет ли в конце концов с Джеком сложностей. Документов в поддержку ее требования у нее не имелось. Только обещание.
— Венеция в апреле, Адель. Я буду идеальным хозяином. Идеальным джентльменом. Подумай об этом.
Старая тревога заныла в душе Адели. Возможно, она не настолько невосприимчива к чарам Джека, как думала. Он всегда так с ней поступал: заставлял стремиться сделать то, чего делать она не хотела. Мысленно она уже стояла перед его дверью — любопытство опять взяло верх.
Зачем ей снова переживать все это беспокойство? В ее-то возрасте? От этой мысли Адель содрогнулась. Гораздо лучше оставить все в прошлом. Тогда она сможет контролировать ситуацию.
— Нет, Джек.
Она услышала его вздох.
— Что ж, ты твердо знаешь, чего хочешь. Считай это приглашением с открытой датой. Я с удовольствием снова с тобой повидаюсь.
Адель посмотрела в окно на реку. Сильное течение вздувшейся от мартовского дождя реки билось между берегов, уносясь дальше с непреклонностью, которой она позавидовала. Шаг в неизвестность был риском. В своем возрасте она предпочитала точно представлять положение дел.
— Спасибо, но, думаю, вероятно… Нет.
Повисло неловкое молчание, которое наконец нарушил Джек:
— Полагаю, мне не нужно говорить тебе, сколько теперь стоит данное полотно.
— Дело не в этом, Джек.
Смеялся он так же, как и прежде.
— Да мне все равно, даже если и в этом. Картина твоя, и ты можешь делать с ней все, что захочешь. Хотя надеюсь, ты не продашь ее тому, кто больше даст.
— Не волнуйся, — заверила Адель. — Она останется в семье. Я дарю ее своей внучке. На тридцатилетие.
— Что ж, надеюсь, ей она доставит такое же наслаждение, какое дарила мне. — Джек явно был доволен.
— Я уверена.