– Можно посмотреть? – живо откликнулся Алеша Попович.
– Смотрите, если не лень. Там и мои ответы подколоты. Только я не уверена, что Борюсик отправляет их адресатам.
Сунков зашуршал бумажками. Паузой воспользовался Николаев из Петроградского РУВД. Вопросы он задавал простые и резонные. Лизавета отвечала быстро.
– Во сколько вы сегодня взяли машину?
– Когда ехала на студию. У меня в одиннадцать был выезд на съемку.
– Машину где оставили?
– На «паперти». В смысле у входа.
– И больше к ней не подходили?
– Нет.
– А почему за рулем оказался оператор?
– Мы ехали на деловую встречу. Могла появиться необходимость кое-что отснять. Попросили Володю поехать с нами.
– То есть выезд именно в это время был незапланированным?
– Да, примерно за час Савва… Савва Савельев, мы с ним вместе готовим один репортаж… договорился о встрече. – Лизавета не захотела вдаваться в подробности.
Вопросы сыпались, как горох:
– Вы часто отдаете кому-нибудь ключи?
– Не очень. Только когда надо что-то починить или машина не заводится. В сервисе. Иногда – знакомым.
– Сами часто ездите?
– Как получится. Порой без машины выходит быстрее.
– Машина где стоит?
– Во дворе.
– Сигнализация есть?
– Да.
– И часто вам подобным образом угрожают?
– Кто? – Лизавета опешила, уж больно резко прозвучал вопрос Дмитрия Сункова.
– Ну, вот как здесь. Он протянул ей возмущенные письма и ее ответы.
– Если это считать угрозами, тогда часто. Каждый день. Каждый рабочий день.
Лизавета если и преувеличила, то совсем немного. Многим есть что скрывать. Многие пользуются своим служебным или общественным положением, чтобы предотвратить появление в эфире той или иной информации.
Как– то ей звонили люди, представившиеся «норильскими» и просили, правда, достаточно вежливо, не говорить о том, что задержан некто по кличке Гамадрил. Однажды позвонил пойманный на взятке директор театра. Взятку доказать не удалось, и именно об этом был репортаж, но финансовый жрец Мельпомены почему-то хотел, чтобы его дело не упоминалось вовсе. «Я не понимаю, зачем ворошить прошлое?» -уныло бубнил он в трубку. Еще чаще звонили не самой Лизавете, а руководству, и тогда ее вызывал Борюсик и читал проповедь о журналистской этике.
– И как вы поступаете в таких случаях?
– По обстоятельствам. Если информация проверенная – даем в эфир, а если есть какие-то сомнения – проверяем. – Лизавета не стала рассказывать о прямых начальственных запретах. Не хотелось посвящать посторонних в дела профессиональной кухни.
– А какие угрозы были в последнее время? – осведомился Горный.
– От «Тутти-Фрутти» не было. Я вообще не понимаю, почему вы меня расспрашиваете об этом. Я тут человек сторонний.