— Нормально.
Вот уж чего-чего Ева не ожидала от Че, так это вселенской тоски. Она у нее была разлита во взгляде, в ленивых движениях, в сутулых плечах. Даже в небрежном макияже читалась скука.
— А их нет. Обычно в это время уже бывают, а сейчас что-то не торопятся. Ушли, наверное. Знают, что я их жду, вот и ушли.
Ева кивнула. Их нет, нет, нет. А что же есть?
— Ты тоже к ним? — спросила Че грустно.
— Просто мимо шла, — неловко соврала Ева.
— Ну да, мимо. А телефончика у тебя так и не появилось?
— Нет у меня никаких телефонов.
— Жаль. — Че ссутулилась. — Значит, до понедельника.
Что в понедельник? А! В понедельник первый урок спецкурс по истории искусств. Практиканты опоздают минут на десять. Как всегда. Но ей-то они нужны были прямо сейчас. Ева полезла в карман за сотовым. Кто? Кто ей поможет сию минуту, пока она не успела впасть в отчаяние? И не наделала глупостей? Кто ей объяснит, чего хочет Антон?
Некстати вспомнила про Александра Николаевича. Он, конечно, все знает, но звонить ему нельзя. Потому что это будет против Антона. И против нее тоже. Александра Николаевича нужно забыть, как лондонский кошмар.
— Не понимаю, что ты все бегаешь? — лениво протянула Че. — Сидела бы уж дома. А то как кукла вышагиваешь.
Как кукла… Кукла Олимпия. Вот ведь словно сговорились… Была у нее в детстве такая кукла. Алисой звали. Если держать за руку, кукла вышагивала дерганой рваной походкой. Упав, механически жаловалась: «Мама». И закрывала глаза.
Ева внимательней вгляделась в печальную Че, и в голове у нее все соединилось. Конечно! Кукла, сделанная Коппелиусом. Кто еще мог придумать такую дурацкую шутку? Не бывает подобных совпадений. Левшина попросил Антон. Пушкин дружит с Антоном… А Че?
— Тебе Кузьмин звонил? — спросила осторожно. Могла и не попасть. Ошибка — это плохо. Ошибка обнажает слабое место.
— Тоха-то? — Че прищурилась, собрав вокруг глаз сухие морщинки. — Ну да, проявился как-то. Смешной он стал. И что ты в нем нашла? Он же никакой.
— Почему?
— С закидонами. Так сложно объяснял. Все твердил: «Шутка, шутка». Я и не думала, что он будет тебя бояться. Проверяет, дурачок. Никак не наиграется. А ты ведешься, как младенец. Бегать начала. Ну и бегай.
Че равнодушно дернула плечами и побрела вдоль улицы. Спина у нее была темная. Тонкие ноги из-под короткой юбки. Ботинки. Ей, наверное, холодно.
— Что мне делать, чтобы не бегать? — крикнула в эту грустную спину Ева.
— Не бегать, — бросила через плечо Че. — Хотя… тебе же это нравится.
Слов не хватало. Они, конечно, были, но не те. Ева прошла несколько шагов следом за одноклассницей.