— Infriga!
Вурдалак был беззащитен перед такой магией. Мгновением позже на его месте уже была белая глыба льда, смутно напоминающая его по форме. Глыба продолжала скользить, шлифуясь о ледяной пол...
...пока не врезалась в когтистые ноги трех других вурдалаков.
Долю секунды те в оцепенении пялились на глыбу льда, а затем, как один, перевели свои полные ненависти глаза на меня и яростно зарычали.
О-ой.
Когда они пригнулись, чтобы прыгнуть на меня, время замедлилось.
Закатать одного вурдалака в лед —это одно дело. Проделать это с тремя —совсем другое. Если я ударю в кого-то одного, другие два в это время приблизятся ко мне, не успеют еще слова слететь с моих уст. А четыре вурдалака минус два вурдалака — это на целых два вурдалака больше, чем нужно. Когда тебя так серьезно превосходят числом, расчитывать на потери два к одному —это все равно, что сказать, что ты проиграл и будешь съеден.
Мне нужно было изменить тактику.
Вурдалак слева от меня был чуть быстрее своих собратьев, и я бросился влево, увлекая его за собой и еще немного увеличивая дистанцию между ним и его товарищами. Когда его когтистые ноги оторвались от земли, я вскинул посох, снова воззвал к Зиме и прокричал:
— Glacivallare!
Пласт льда толщиной в полтора фута c пронзительным звуком вырос от пола до потолка, разрезав помещение по диагонали, ровной, словно прочерченной по линейке линией. Поднимаясь, лед ударил по пяткам первого вурдалака, и врезался в потолок перед носом у других двоих с душераздирающим скрежетом.
Время было выбрано безупречно. Это снова был бой один на один. Меня охватил триумф.
Это продолжалось наверное в течение секунды, а затем скачущий вурдалак врезался в меня как профессиональный полузащитник, который также был голодным каннибалом.
Он врезался в меня достаточно сильно, чтобы поломать ребра, и я понадеялся что раздавшийся треск был всего лишь звуком ломающегося льда. Мы жёстко приземлились на пол, причём я оказался снизу, и мой пыльник теперь скользил по жесткой поверхности, гася часть энергии удара.
Вурдалак явно знал, что делает. Я сталкивался с ними прежде несколько раз, и все вурдалаки, в основном, дрались со слепой яростью, одной грубой силой, полосуя когтями и разрывая всё, что могут достать. Этот действовал по-другому. Он ухватил обеими руками мой посох, выворачивая его в сторону с потрясающей, невероятной силой, и наклонил ко мне голову, подбираясь к горлу, чтобы сразу меня прикончить. Я достаточно знал о рукопашном бое, чтобы распознать технику и дисциплину. Одно дело драться с буйным пьяным любителем, и совсем другое — с обученным солдатом или чемпионом смешанных боевых искусств.