Неожиданно машина въехала в лес, и грохот сразу прекратился. Савельев стряхнул с себя землю и произнёс:
— Уф… Пристреляли, выходит, дорогу они…
— А ты как думал… Я тут третий раз сегодня проезжаю, — помягче сказал красноармеец.
Наконец грузовик остановился. Из-за деревьев выскочил молодой капитан-пехотинец, несколько красноармейцев.
— Кружилин! Доставил? Молодец! — прокричал капитан и повернулся к бойцам: — В пять минут разгрузить!
— У меня тут, товарищ капитан, посторонний, — сказал Кружилин, спрыгивая на землю. — Не сходя с машины, в плен кого-то взял. Заскочил на ходу в машину — в Перемышль, говорит, надо.
Капитан подошёл к Антону, строго блеснул из-под фуражки с лакированным козырьком глазами.
— Кто такой? Фамилия?
— Я Савельев…
— Живее, живее разгружайте! — крикнул капитан бойцам. — Савельев? Ну, пойдёмте.
На опушке был вырыт глубокий окоп, из которого торчали рожки стереотрубы. Капитан нырнул в окоп, Савельев — за ним.
В окопе седоватый, с жёлтой плешиной человек со знаками различия полкового комиссара, выгнув горбом спину, кричал в телефонную трубку:
— Танки? Где обещанные танки?.. Что, не будет?.. Тогда нас сомнут — немцы наводят через Сан новую понтонную переправу… Почему молчит Некрасов?.. Пушки, говорю, почему молчат?.. Как нет снарядов? Тогда нас сомнут… Я без паники, я без паники. В полку осталось не больше двухсот человек… Держимся почти сутки. Какие патроны? Какие гранаты? Ничего нет…
— Кружилин доставил машину гранат и патронов, товарищ полковой комиссар, — сказал капитан.
— Да, пришёл грузовик… Пехоту мы отобьём. Но если немцы переправят танки? Они обязательно переправят танки… Что?.. Есть, удержаться. Слушаюсь. Слушаюсь… — Полковой комиссар выпрямился и как-то по-домашнему, тихо и грустно, сказал, будто речь шла о каком-то пустяковом одолжении: — Ну что вы, Григорий Трофимович, мы, конечно, будем держаться… Да, да, спасибо… Да, да, до встречи.
Потом он долго и внимательно рассматривал документы Савельева — паспорт, партийный билет. Савельев рассказывал ему, как он очутился в Перемышле, почему-то с подробностями — как рухнула гостиница, в которой кричала женщина, как падал с неба советский истребитель.
— И мне стало стыдно, — закончил Савельев. — Почему я должен бежать? Я ещё могу стрелять. Я не разучился…
— Да, да, — грустно подтвердил полковой комиссар, возвращая документы. — Вы извините, утром немцы сбросили в наши тылы большой парашютный десант в красноармейской форме и гражданской одежде…
Полковой комиссар говорил, потирая седые виски, на которых бились тугие жилки, думая о чём-то другом, неизмеримо далёком от Савельева, от тех слов, которые только что произнёс. Капитан глядел в стереотрубу.